Анатолий Ромов - Миллиард долларов наличными

Посмотрев на Довганя в упор, сказал тихо, но твердо:

— Глеб, давай выясним все сразу.

— Давай. — Ярость в глазах Глеба бушевала по-прежнему, но, похоже, он начинал приходить в себя.

— У меня с Аллой ничего не может быть. Никогда.

Яхта поползла вниз. Глеб, скривившись, посмотрел на него:

— Это еще почему?

— Потому что я люблю другую.

— Кого ж это другую?

— Галю, Аллину подругу.

В каюте наступила тишина. Молчание Глеба, который стоял, изредка облизывая губы, позволяло Седову собраться с мыслями.

— Галю?

— Да. И это очень серьезно. Очень.

— Черт… Если это очень серьезно — что ж она не пришла тебя проводить?

Типичные рассуждения ревнивца, подумал Седов. Для того чтобы погасить ревность, необходимо бесконечно находить новые доводы, чтобы тут же отбросить их.

— Мы договорились, что на причал она не придет. Мы простились у нее дома.

— Да? — Довгань посмотрел на него прищурившись.

— Да. Потом — ты бы видел, в каком она была состоянии. В то утро.

— А в каком она была состоянии?

— Не понимаешь? Вся зареванная.

Упершись спиной в переборку, Довгань сделал усилие, чтобы удержаться во время качки. Спросил хрипло: — Так что, у вас с ней… В самом деле?

— У нас с ней в самом деле. Да брось, будто ты сам об этом не знаешь.

Яхта опять стала подниматься.

— Ладно. Говоришь, это у вас серьезно? — сказал Довгань. Неужели гроза миновала. Похоже. Но у такого человека, как Глеб, приступ вполне может повториться.

— Очень серьезно. А то, что я иногда касался Аллы вчера, когда мы меняли паруса, так от тебя мне это просто смешно слышать. Ты что, никогда не работал с девушками на шкотах?

— Работал…

— Тогда в чем дело?

Будто не услышав вопроса, Довгань поднял глаза вверх. Сказал:

— Черт… Галя вообще говорила Алке, что запала на тебя.

— Глеб… Давай выясним все до конца. Мы все же на одной яхте.

— Давай… — Глеб старательно вглядывался в щель между краем люка и палубой. — Что ты хочешь выяснить?

— Я хочу выяснить, как мне следует теперь работать с Аллой на парусах. Или с оглядкой, чтобы не дай Бог не коснуться ее в ненужном месте. Или нормально. А?

Довгань застыл, будто вообще хотел отключиться от разговора. Наконец сказал:

— Нормально.

— Это точно?

— Точно.

— Пойми, в момент, когда мы работаем на парусах, она для меня не женщина. Она шкотовый.

— Это верно… — Глеб обнял его за плечо, встряхнул. — Вообще, может, я зря все это тебе… Ты уж… Пойми…

— Совершенно точно, зря.

— Просто… Просто пойми, что для меня значит Алла.

— Я понимаю. Примерно то же для меня значит Галя.

— Да? — Глеб с недоверием посмотрел на него. — Ну да… Это такое дело…

— Между прочим, с Галей ты сам меня познакомил. Если помнишь.

— Отлично помню. — Глеб некоторое время разглядывал палубу. — Ладно, Юра, можешь отдохнуть. Через час тебе заступать.

— Спасибо. Я в норме. Постою у иллюминатора.

— Черт, сколько это еще будет длиться…

— Еще часа два, не меньше. Мою вахту застанет.

— Пожалуй. Ладно, расслаблюсь немного. — Глеб осторожно сполз на койку. Спросил, не глядя: — Интересно, Алка наш разговор слышала?

— Смеешься… Через две двери? Потом — ей сейчас не до этого.

— Я тоже так думаю. А с качкой придется потерпеть… До твоей вахты… Я немного придавлю.

— Давай.

Через несколько секунд за спиной раздалось легкое похрапывание. Оглянулся — Довгань спит.

Снова повернулся к иллюминатору. В сплошной лавине воды, медленно тащившей яхту вверх, все время возникали, пенились и таяли пузырьки.

Подумал: теперь он понимает, почему Довгань так долго не мог найти шкотового.

Официант, склонившись к самому уху Липницкого, спросил шепотом:

— Десерт?

Липницкий оглядел стол — ужин, в общем-то, был закончен. Если бы не Феофанов, которого он сам же притащил сюда, можно было считать, что поужинали они нормально. Но Феофанов все испортил. Завтра надо будет обязательно заехать к Давиду и Вике, извиниться. И объяснить, что этот недотепа попал в их компанию случайно.

— Так что насчет десерта, Иосиф Борисович? — повторил официант. — Подавать?

— Да, пожалуй… Хотя…

Оркестр заиграл танго. Пространство перед сценой стало заполняться танцующими. Нет, с десертом придется подождать.

Покосившись в сторону Феофанова, сказал:

— Подожди. Но будь наготове. Я тебя позову.

— Слушаюсь, Иосиф Борисович. — Официант исчез. Сидящий рядом с Липницким Давид встал. Улыбнулся жене: