Валерий Рощин - Готовность №1

Не произнеся ни слова и пристально глядя сопернику в глаза, Умаджиев медленно завел правую руку под полу пиджака, нащупал за поясом рукоятку «ТТ» и взвел курок. Это движение, равно как и щелчок механизма, заставили местного мента немного протрезветь и более реально оценить ситуацию.

— Так бы сразу и сказал, что оттуда… — кивнул он на юг — в сторону гор, встал и нехотя начал собираться.

Приведя мундир в надлежащий вид и, обувшись в прихожей, капитан милиции молча, не прощаясь, покинул квартиру молодой девушки, громко хлопнув входной дверью. Арсен сразу же выудил из кармана сотовый телефон, набрал номер мобильника своего охранника и приказал:

— Альберт, сейчас из подъезда выйдет мент… Зовут, кажется, Руслан. Пусть один из вас проводит его до дома. Если выкинет фортель — задумает сообщить в отдел или силовикам о нашем появлении — заткните ему пасть навсегда. Только аккуратно, не наследите…

Услышав подобную инструкцию, Ирочка на миг оторопела, застыв посреди комнаты… Да, она не ошиблась, предполагая немалые власть, могущество и положение нового знакомого. Однако ж он вовсе не был бизнесменом, как показалось при первой встрече, и теперь, зародившееся после странной просьбы накупить на приличную сумму медикаментов подозрение относительно его принадлежности к верхушке вооруженной оппозиции, наглядно подтверждалось.

Быстро опомнившись, она закружилась вокруг гостя…

— Присаживайся. Кушать хочешь? — лепетала девица, незаметно застегивая верхнюю пуговку шелкового халатика. Все больший страх охватывал ее перед этим неразговорчивым молодым чеченцем, и мысль о возможной близости уже не согревала, как прежде, не бередила воображение буйными фантазиями, а напротив — настораживала и пугала. Пытаясь отвлечь его от своей привлекательной внешности и эротического наряда, одетого для свидания с Русланом, Ирина тщетно старалась увести нить сегодняшней весьма неожиданной встречи в сторону: — У меня в духовке томится чудесная баранина — минут через десять будет готова. Попробуешь?..

— Поставь другие рюмки, — холодно приказал Умаджиев, садясь не на диван, примятый милицейским задом, а в кресло напротив телевизора.

Хозяйка моментально упорхнула на кухню, а сам он, открыв кейс, предусмотрительно прихваченный с собой, вынул бутылку отличного французского коньяка, сервелат и коробку дорогих конфет.

— О!.. Вот это я понимаю — славное угощение! — искренне восхитилась девушка, принеся чистую посуду и презрительно стрельнув взглядом на остатки того, чем потчевал предыдущий кавалер.

Кавказец откупорил бутылку, плеснул коньяк в рюмки, подал одну медсестре и, сделав маленький глоток, невзначай справился:

— И давно ты с ним?..

— Нет, — мотнула она головой, выпив до дна ароматный напиток и присев на диван — подальше от Сайдали. — Он-то уж с год напрашивался, и сегодня я впервые проявила слабость — пустила его…

— Медикаменты купила?

— Разумеется. Получилось две огромных сумки…

— Молодец, — впервые смягчился молодой человек. — Так говоришь, этот мент совсем достал?

Та с безразличием пожала плечиками и вынула из протянутой им коробки шоколадную конфету. Арсен снял дорогой пиджак, сунул в его внутренний карман пистолет и все это подал ей…

— Повесь, — распорядился он, сызнова ощупывая взглядом красивую фигуру подошедшей к платяному шкафу Ирочки.

Домашний халатик был тонким, но не прозрачным, как рабочий, зато короткий подол его едва прикрывал ровные, округлые ягодицы. Помещая плечики с пиджаком меж своих одежек, она подняла руки и слегка привстала на носки — халат пополз по бедрам вверх, и Умаджиев вновь узрел черные кружевные трусики…

— У меня чуть больше часа, — устало сказал он, опрокинув в рот коньяк и поймав за руку, возвращавшуюся к дивану девицу. — Иди ко мне…

Неприметно вздохнув, та повиновалась…

— Сейчас тебе никто не мешает? — негромко спрашивал он, расстегивая легкую, соблазнительную одежку.

Молодая обворожительная женщина промолчала, чуть прикрыв веки и, стояла перед ним, не двигаясь. Безмерное и страстное желание, едва не подтолкнувшее к близости с малознакомым мужчиной прямо в больничном кабинете, отныне бесследно исчезло. Все что осталось от тогдашнего куража и неуемного азарта — приглушенное чувство удовлетворения. Странного, малообъяснимого удовлетворения то ли самолюбия, то ли тщеславия оттого, что этот высокопоставленный и не лишенный привлекательности субъект обратил внимание именно на нее и даже снизошел до визита в утлое двухкомнатное жилище…