Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью

Сержант, помощник командира взвода, пробурчал:

– Пусть находится, где ротный определил. Отсюда обзор для стрельбы хороший.

И отвернулся. Морозов у них в авторитете. Дисциплину, как положено, не требует, мелкие нарушения не замечает. А из мелких вырастают чрезвычайные происшествия, вроде побега пленных.

Ротный, видно, не догадываясь о самолюбивых мыслях Бондаря, проходя мимо, присел, вместе покурили.

– Может, и без боя обойдется, – сказал Леонид. – Не так просто нас найти.

– Дай бог, чтобы обошлось. Патронов-то с гулькин нос. У тебя к МГ-42 пара лент наберется?

– Полторы. На полчаса боя. Он ведь жрет патроны по два десятка в секунду.

Когда Морозов прошел дальше, Бондарь глянул вслед и подумал: «Хоть и высоко ты себя ценишь, а смерти боишься, как и все мы. Тоже мечтаешь, чтобы без боя все обошлось».

Но в мыслях этих не было злорадства, как это случалось раньше. Федор из тех, кого называют настоящими мужиками. Не подведет и подлости никогда не сделает. В последнем бою, если разобраться, Пашка Чередник руководил и командовал взводом. А Бондарь снова терялся – не хватало опыта.

Но ни Морозов, ни Чередник ни одного упрека в его адрес не обронили. И тем более не подставили в глазах комбата. Бондарь хотел догнать Федора и сказать ему что-то теплое. Но послышался условный сигнал передового поста.

Рота насторожилась, защелкали предохранители.

Это была первая из трех разведгрупп, которая вернулась на покинутую базу. Разведчики сообщили, что местные жители слышали выстрелы, автоматные очереди, но кто стрелял и что происходило, сообщить не могли.

Вторая группа вернулась спустя час. Кроме двоих десантников и партизана-связного, с ними были девушка и мальчик-подросток.

Все пятеро без сил свалились на хвою и долго не могли отдышаться. Федор с любопытством разглядывал девушку. Было ей лет девятнадцать. Небольшого роста, рыжеволосая, она поймала взгляд лейтенанта, усмехнулась:

– Чего уставился?

– Давно таких рыжих и красивых не видал.

– Ну-ну, любуйся.

– Командир, ты же у нас тоже рыжий, только посветлее, – засмеялся Павел Чередник. – Ну, чем не пара?

– Ага, сплошные женихи, – фыркнула девушка.

– Иван, ты чего посторонних привел? – спросил Морозов у старшего разведгруппы, Ивана Михина.

Тот жадно смолил цигарку, ощупывая ногу.

– Подвернул, пока бежали. Крюк сделали, километров пятнадцать. А это Катя и братишка ее, мой тезка. Нельзя их было оставлять. Оба давно с партизанами связаны, а там такая каша заварилась, что могли и до них добраться. Хутор, самый ближний к базе, где наших ребят побили. Вот и шерстят всех. Катька сейчас расскажет, что там произошло.

Девушка посмотрела на Морозова. Он, не выдержав, отвел взгляд. У девушки были красиво очерченные губы и темные хохлацкие глаза. Красивая девка и цену себе знает. Ждет, чтобы лейтенант сам ее попросил.

– Ну, говори, что ли, – нарушил короткое молчание Федор и закашлялся. В горле перехватило.

Катя заговорила, глядя то на Морозова, то на Чередника.

Полицаи, которых в хуторе насчитывалось человек двадцать пять, вычислили базу по дыму из печки. Десантники варили еду и подтапливали землянки только ночью. Старшина Золотарь, хоть и осторожный мужик, недосмотрел. Одна из печек на рассвете еще дымила.

Начальник полиции, мужик разворотливый и жесткий, решил отличиться и провел операцию сам, без участия немцев. Часового сняли ударом ножа и на рассвете окружили землянки. На предложение сдаться десантники ответили огнем и попытались прорваться. Начальник полиции кричал:

– По ногам бейте! Они живые нужны.

Но Золотарь со своим отделением шел напролом, убили двоих полицаев, кого-то ранили. В завязавшемся бою двоих десантников взяли живыми (оба были ранены), остальные погибли. Сумел прорваться лишь старшина.

– Пленных в полицейский участок привезли, – рассказывала Катя. – Затем немцы понаехали, хутор оцепили, никого не выпускали. Стали хватать мужиков, допытываться. Из ваших один сильно был ранен, наверное, помер. А второго били, слышно было, как кричал.

Катя подробно пересказала, что происходило на хуторе. Запнувшись, неожиданно спросила:

– Что вы на меня так смотрите, товарищ лейтенант? Куртку о ветки порвала, а кроме резиновых сапог, в лесу никакая обувь сейчас не годится.

Она поправила рыжие волосы, заплетенные в небольшую косу. Иван Михин на правах старого знакомого засмеялся:

– Понравилась ты, Катя, нашему лейтенанту, вот и смотрит.