Андрей Бадин - Трибуналу не подлежит

«Для чего она им?» — Петрович нахмурился и помрачнел.

Солнце уже садилось за горизонт. Небо покраснело, и на медленно плывущих облаках появились розовые отсветы. Хотелось смотреть на небо долгие-долгие часы. Но оперативники народ занятой, поэтому они сели в прокаленную дневным солнцем черную «Волгу» и помчались в Москву.

— Утром поеду в воинскую часть, — сказал Семенов. — Составишь мне компанию?

Максим ответил:

— Если позовете. Но, как я понял, я вам не очень-то нужен.

— Не обижайся, я и сам толком ничего не знаю. Вот пытаюсь докопаться до истины. Вместо Феди Гращенко.

В просторном кабинете руководителя Департамента контрразведки генерала Алексея Ивановича Парамонова в этот поздний час было полутемно. Настольная лампа освещала лишь большой стол, бумаги на нем да выхватывала из тьмы часть клавиатуры компьютера и белые корпуса нескольких правительственных телефонов.

Усталый сонный хозяин восседал в большом кресле и из последних сил просматривал бумаги. Глаза его слипались, голова клонилась к столу, но он усилием воли вновь и вновь поднимал ее, заставлял непослушные веки не наливаться свинцом.

Генерал уткнулся бы носом в бумаги и точно задремал, но на столе противно и резко запищал селектор. Парамонов выпрямился, нажал на кнопку и глухо произнес:

— Да.

Звонил заместитель — генерал Левин — и просил принять его для донесения.

— Заходи, — ответил босс и снял палец с кнопки. Затем вызвал адъютанта и попросил приготовить две чашки крепкого кофе.

— Может, поможет, — прошептал он, когда офицер удалился.

Александр Николаевич пришел через пять минут и сел в кресло напротив стола. Положил перед собой красную папку с накладным металлическим гербом ФСБ на фасаде. В папке у него ничего не было, даже чистых листов, но Левин всегда носил ее с собой для солидности. Никто же не станет проверять, пустая она или нет.

— Ну, чего пришел? — спросил Парамонов, стараясь пересилить зевоту.

— Хват начал действовать, вот так.

— Вот как!

— Хват запросил дело, поехал на место преступления и провел там несколько часов. Читал материалы, просматривал записи.

— И все?

— Пока все. Завтра…

— Сегодня, — поправил Парамонов, — уже два часа ночи.

— Значит, сегодня он поедет в воинскую часть и будет расследовать там.

— Ну что же, как мы и предполагали, он заинтересовался нашим сообщением, но приведет ли это к тому результату, который мы ожидаем?..

— По поводу Михайлова?

— Именно.

— Не знаю, но думаю, что предпосылки есть.

— А что по нашему расследованию? — Директор взял чашку и отпил немного уже остывшего кофе.

— Работаем по всем направлениям, но пока безрезультатно. Погибшие Фокин и его друзья чисто все проделали. По документам ничего не пропало. Все ракеты там, где и должны быть: действующие — на боевом дежурстве, а те, что должны быть списаны и уничтожены, — списаны и уничтожены. Есть акты об уничтожении, подписи большого числа проверяющих… В общем, все процедуры соблюдены в строгости и строжайшей секретности. Если они ее украли, то сделали это гениально.

— Да, догадываюсь. Они, видимо, долго готовились. Может, месяц, а может, и год.

— Но мы раскопаем. Не могли они следов не оставить, не могли. — Левин допил кофе и поставил розовую фарфоровую чашечку с золотистым ободком и алой розочкой на борту на такую же симпатичную тарелочку.

— Сегодня в десять доложи мне о ходе расследования, а то в одиннадцать я должен быть с докладом у директора ФСБ, — приказал Парамонов.

— Доложу, — пообещал зам.

— А пока езжай домой — поспи, отдохни, — завтра будет трудный день.

— Сегодня, — поправил шефа зам.

— Да, сегодня.

Желтые двуглавые орлы на башнях Кремля сверкали как никогда, потому что ночью прошла шумная — с громом, молниями и ураганным ветром — гроза и смыла с них пыль и грязь. Она же поломала деревья в городе, оборвала провода освещения и повалила несколько рекламных щитов. Ущерб был небольшой, но сломанные ветки и кучи песка и мусора напоминали о недавней стихии. Только на площади перед зданием ФСБ России было, как всегда, чисто. Дворники убрали грязь еще ночью, сразу после грозы.

Бронированная машина главного контрразведчика страны подкатила к старому зданию на Лубянке и замерла у ворот. Через мгновение они начали отъезжать в сторону, а когда окончательно освободили проезд, автомобиль устремился вперед. Остановился во дворе — у подъезда, рядом с первой ступенькой каменной лестницы, ведущей к высоким красивым дверям с пятиконечной звездой в центре.