Сергей Самаров - Зомбированный город

— Имеем мы много чего, товарищ полковник, и все с вопросительным знаком, — сказал капитан, переглянулся с подполковником, который кивнул ему, разрешая вести разговор.

— И что?

— И вопросы следует убрать, Игорь Илларионович, — сказал Лукин, положил на стол кожаную папочку, которую принес с собой, расстегнул замок-«молнию» и положил перед профессором Страховым лист бумаги. — Полюбопытствуйте. Приказ генерального директора института о том, что вы временно прикомандированы к подразделению спецназа ГРУ для оказания профессиональной помощи по освоению новой техники. В приказе четко обозначено, что, при невозможности обучения на месте, вы должны отправиться на полевые испытания генератора вместе с подразделением спецназа и лично принять в них участие. Выбирайте, что вам удобнее. Обучать здесь или работать на месте, где-нибудь в горах, под обстрелом, где вокруг летают пули.

— Стаями? — спросил Страхов.

— Что? — не понял Лукин.

— Пули, спрашиваю, стаями летают?

— Никак нет, товарищ полковник. Очередями… — ответил за Лукина капитан.

— Ну что же, — вынужденно согласился Игорь Илларионович. — Приказы пишутся для того, чтобы их выполняли. Хотя я попрошу Иосифа Викторовича согласовать этот приказ с Казионовым. Он в курсе некоторых наших внутренних дел, которые придется совмещать с выполнением приказа, — Страхов написал на приказе: «Ознакомился», поставил дату и подпись и протянул листок заместителю генерального директора. — А мы пока перейдем к делу. Где ваш разбитый генератор?

— В машине, за воротами. Охрана не пропустила машину с грузом.

— Иосиф Викторович выпишет пропуск, завозите, передайте в лабораторию к профессору Торсисяну, он «прозвонит» все цепи, если генератор в порядке, будем пробовать…

Игорь Илларионович наблюдал в окно, как микроавтобус заехал во двор, как остановился перед лабораторным корпусом, как выгружали генератор в разбитом сверху и покореженном снизу ящике, как два старших лейтенанта заносили широкую тарелку транслирующего локатора, которую одному просто невозможно было нести не из-за тяжести, а из-за диаметра. Локатор и в машине-то едва поместился. Сквозь тонированное стекло трудно было понять, поврежден ли он, но профессору показалось, что поврежден. Впрочем, транслирующий локатор — не такое оборудование, которое имело решающее значение для применения. Можно было бы обойтись и небольшой тарелкой, такой, какие ставят на спутниковые телевизионные антенны, только следовало сменить начинку со стандартными креплениями. Но внешний вид если и покалеченного, то не сильно локатора говорил о том, что и автомобиль при аварии тоже не сильно пострадал.

Сквозь стекло было видно, как бегал и суетился Иосиф Викторович, на которого профессор возложил даже такие мелочи, как выписка пропуска на машину. Пусть бегает, пусть суетится. Хочет быть генеральным директором, пускай поймет, что у генерального директора еще и множество хозяйственных забот, а не только подписывание приказов. Может, тогда желание повышения в должности пропадет. А то такой директор весь институт за год развалит и все программы загубит. Хорошо еще, что, будучи заместителем генерального директора по научной работе, в собственно научную работу Лукин не совался. Он мог и с удовольствием делал все что можно, чтобы сотрудники получали ученые степени и звания. Для этого у Лукина и связи были, и энергии хватало. И хорошо, что Иосиф Викторович утверждал научные планы лабораторий перед тем, как относить их на подпись генеральному директору института, почти не читая. Не мешая ученым, он тем самым их устраивал. Но устраивал именно на этой должности. И, скорее всего, не устроил бы на другой, рангом повыше.

Пока в соседней лаборатории «прозванивали» электрические цепи попавшего в аварию генератора, Игорь Илларионович просматривал результаты энцефалограмм своих специально отобранных студентов, добровольно согласившихся на участие в экспериментах профессора. Отбор проходил по принципу сильной гипнабельности, поскольку треть человечества глубокому гипнозу вообще не поддается, и с такими работать было трудно — слишком большими были затраты времени. Гипнабельного человека можно ввести в состояние транса за две минуты, тогда как негипнабельного или малогипнабельного в состояние легкого транса приходилось вводить иногда даже около двух часов. Суть эксперимента сводилась к определению зон коры головного мозга, возбуждающихся в те или иные моменты. Для этого Игорь Илларионович вводил студентов в транс и приказывал представить ту или иную картину. Энцефалограф фиксировал участки коры головного мозга, возбужденные мысленным представлением. Для сравнения приходилось брать энцефалограммы крыс. Конечно, мозг крысы не был идентичным человеческому, но примерно в тридцати процентах случаев наблюдались совпадения расположения отдельных участков. Возможно, процент совпадения был бы и большим, но крысам невозможно внушить какие-то понятия, доступные человеку. Для этого требовалось изучить символический язык крыс, а это пока никому не удавалось. А Игорь Илларионович вообще за решение таких вопросов не брался.