Лев Пучков - Тротиловый эквивалент

Сулейман был мрачен, задумчив и немногословен. Я бы даже сказал, что принял он меня через силу, по необходимости. Спросил о здоровье, предложил угощение, нехотя поздравил с удачной акцией.

Настроение его мне показалось немножко странным. Амир жизнерадостный человек, если не сказать — бесшабашный повеса, всегда искрится юмором, живёт на полную катушку.

Что случилось? Сомневаюсь, что успех моей акции послужил причиной такой смены настроения. После первой операции он реагировал совсем по другому, хотя и не скрывал, что завидует.

— Ты всех засунул, Шах. Жаль, что это сделал не я. Очень жаль! Но ты лучший — с этим не поспоришь...

Вот примерно так он тогда выразился. Искренне, без экивоков. Я тебе завидую, но не спорю, что ты мастер, и признаю это.

Я напомнил о своих соображениях — мы уже имели беседу на эту тему, но как-то непредметно, вскользь. Глебыч, спецкоманда, странное совпадение... Потом задал вопрос:

— Чем занимался Лечи?

— При чём здесь Лечи? — Сулейман, кажется, не был готов к такому вопросу.

— Если эта команда торчала у брода по его душу, это одно дело, — пояснил я. — Если же нет... Я даже боюсь сказать тебе о своих предположениях.

— Они его пасли, это факт, — с уверенностью сказал Сулейман. — Это, скорее всего, та команда, что работала по Хасану. Лечи — один из последних, кто непосредственно был связан с ним.

— А остальные?

— Что — остальные?

— Те, которые работали с Хасаном?

— А никого уже не осталось, — Сулейман горько усмехнулся. — Всех убили или повязали. Лечи был последним.

— Понятно... А если предположить, что эта команда там сидела вовсе не из-за Лечи?

— Что ты имеешь в виду? — Сулейман нахмурился и полоснул по мне тяжёлым взглядом.

— У меня есть опасения, что мы имеем утечку информации, — я решил сказать всё как есть, не видел смысла ходить вокруг да около. — И мне кажется, что та команда была у брода вовсе не из-за Лечи.

Сулейман вдруг отвёл взгляд в сторону и принялся без надобности расчёсывать пятернёй бороду.

— Почему так думаешь? Мои люди сказали — это точно на Лечи был засада...

Гхм кхм...

Голос его звучал напряжённо. Мы с ним общаемся по русски, так мне удобнее.

Он по русски говорит лучше, чем на родном языке, а тут вдруг род перепутал? Ну и дела! Что сегодня с нашим славным амиром?

— Не знаю, что тебе сказали люди... но я там сам был и всё видел. Их убивали без интервала, одним заходом. Мои там находились довольно долго, и было всё нормально. И мне показалось, что Лечи как раз спутал все карты, появился не вовремя.

Вот это я, конечно, добавил от себя. Когда там всё случилось, я глазом моргнуть не успел. Последовательность, естественно, не помню. Но поведение Сулеймана показалось мне странным, и я решил чуть-чуть нажать. Кто ему мог что-то сказать, когда там всех убили, а Лечи забрали?

— Насчёт того случая, у брода, я не могу ничего сказать, — Сулейман наконец удостоил меня взглядом, в котором я заметил какое-то смятение. — Но ты сам подумай, зачем тогда они всех убили, а его живьём взяли?

— Не знаю, может, так получилось.

— Ну, может, и получилось... Гхм... А вот насчёт другого... Ты знаешь, у меня брат младший, Аюб...

— Знаю, — кивнул я. — Сидит на фильтре. Хочешь я его оттуда достану?

У амира, кажется, на несколько секунд пропал дар речи. В глазах его я прочёл недоумение и растерянность. Да, сегодня я узнал другого Сулеймана. Где бесстрашный абрек, который не привык опускать глаза даже перед взглядом самой Смерти?

— Одному мне, конечно, будет трудновато, понадобится твоя помощь... Что скажешь, Сулейман?

Сулейман молчал, глядя сквозь меня. Сейчас он спросит, не шучу ли я. Нет, не шучу, я уже думал об этом варианте. Я тот СИЗО, в Чернокозово, знаю, доводилось бывать там и в первую войну, и в более позднее время. Не совсем в СИЗО — поблизости. У меня по этому поводу даже небольшой планчик есть, так, на скорую руку, но вполне реальный. Если будет время, можно заняться, доработать и сделать всё как надо.

Нечто подобное мне приходилось делать в Мазари Шарифе. Есть такой замечательный городишко на севере Афганистана. Там даже было сложнее, в том плане, что отсутствовала местная поддержка, окружение — полностью враждебное, и подобраться к тюрьме было практически невозможно. Однако справился. А здесь, в Чернокозово, как говорится: сложно, но можно.

Зачем я думал об этом? Тут у меня сразу три резона. Я говорил об отношениях с Сулейманом. От него многое зависит, и в первую очередь — успех работы моего отряда и моя личная безопасность. А человек, брата которого держат в заложниках федералы, скован, им можно легко манипулировать. Я удивляюсь, почему они до сих пор не воспользовались такой возможностью. Может, считают, что он железный и ему плевать на брата? Зря, если так, — Сулейман тоже человек, и брат для него очень много значит.