Лев Пучков - Тротиловый эквивалент

Мы поднялись, зашли, и Аюб с ходу представился:

— Я Аюб Дадашев. Временно исполняю обязанности военного амира Надтеречного района. Мой старший брат Сулейман захвачен федералами, и я буду проводить здесь операцию по его освобождению...

Представляете? Звучало это примерно так же, как «...я командир дивизии федералов, собираюсь тут операцию проводить...». Только сумасшедший мог так поступить. Мы про этого Ваху ничего не знали, он мог быть кем угодно: агентом федералов или родственником кровников Аюба, которых у него в Чечне — как у меня волос на всём теле. Я тогда подумал, что придётся этого Ваху убивать.

Ваха, пользуясь расхожим выражением, выпал в осадок. Смотрел на своего странного гостя, разинув рот, и только головой кивал — у него, кажется, пропал дар речи. Вся Чечня знает, что Аюб взорвал Дом правительства. И все уверены, что он сидит у федералов под самой надёжной охраной. А тут — вот он, собственной персоной...

Аюб вёл себя как дома — вышел на балкон, без спросу, посмотрел... Вид ему очень понравился. Потом он спокойно сообщил хозяину:

— Вариант первый: Ваха забирает семью и едет отдыхать в Анталию. На две недели. Квартиру и «точку» на базаре передаёт в наше распоряжение.

— Вариант второй: Ваху и его семью убивают. Прямо сейчас. Потому что если он отказывается помогать законному амиру своего района, значит, является предателем и пособником оккупантов. Как предписывает нохчалла поступать с предателями?

И тут же вытащил из кармана две пачки долларов — двадцать тысяч. Я так понял, что он совсем не знает счёта деньгам, швыряется ими, как будто это просто бумажки.

Мне было неловко присутствовать при таком разговоре. Ваха стоял красный как рак и не знал, что ответить. Сказать чеченцу, что его семью убьют, — это то же самое, что сразу, без слов, начать резать его кинжалом. Реакция будет однозначной. С другой стороны, вопрос был поставлен так, что у Вахи просто не было выбора...

— Я рад, что ты наш человек, настоящий нохчо, — Аюб, так и не дождавшись ответа, положил деньги на табурет и направился к выходу. — На базаре скажешь, что теперь будет торговать твой родственник... У тебя машина есть?

— Есть «пирожок», — к Вахе наконец вернулся дар речи. — Я товар на нём вожу. Он сейчас на базаре стоит, с него женщины торгуют...

— Ну вот и отлично, — одобрил Аюб. — Собирайте вещи, к вечеру я пришлю за вами машину. «Пирожок» оставишь нам, теперь мы с него торговать будем...

В общем, Ваха с семьёй уехал, а мы заселились в его квартиру и стали торговать на местном базаре. Аюб даже ни секунды не сомневался, что этот человек нас не сдаст. Он верит, что его имя и имя его брата оказывают на всех чеченцев какое-то магическое воздействие. С одной стороны, это мания величия, с другой — в этом что-то есть, если судить по тому, как поступил Ваха. Хотя, если разобраться, у этого простого мужика не было другого выбора. Думаю, на его месте любой, если он не кровник Аюба, поступил бы точно так же...

В той квартире мы обосновались только втроём: Аюб, я и Курбан. Лишних людей сюда не водили, чтобы не привлекать внимания. У Вахи поблизости был гараж, «пирожок» мы оставляли на улице, а в гараж загоняли мою «Ниву», чтобы никому глаза не мозолила. Вид с балкона и даже просто из окон был замечательным: вся территория СИЗО и прилегающих к нему служебных помещений — как на ладони, никуда не надо ползать, сиди себе и работай. Курбан делал подробную видеосъёмку, загонял «цифру» в компьютер и, разбивая наш объект по секторам приложения усилий, скидывал на портативный принтер качественные рисунки. За два дня мы провели полную рекогносцировку. Я вычертил подробную схему и нанёс на неё все детали будущей операции. Потом мы размножили эти схемы, снимки разложили по категориям и подготовили несколько подробных пакетов для каждого командира, которые будут возглавлять элементы боевого расчёта.

Аюб в это время... торговал на базаре! Вернее, торговали две женщины из Тхан Юрта, а он сидел в кабине «пирожка» и наблюдал. Аюб это делал не скуки ради и не из за своей врождённой бравады. В принципе, можно было посадить туда любого, но... Он один знал в лицо всех инспекторов режимных блоков — в простонародье «корпусных» и вообще многих представителей персонала. Рано или поздно нужный человек должен был прийти на базар, что-нибудь купить — на этом и строилась последняя часть нашего плана. Мы всё тщательно взвесили и пришли к выводу: без помощи изнутри наш план обещает быть рискованным, в первую очередь из-за проблем по соблюдению личной безопасности Сулеймана во время операции. И хотя персонал СИЗО был практически полностью приезжим, нёс службу вахтовым методом, Аюб ни капли не сомневался, что нужные люди согласятся на сотрудничество. Я не в состоянии объективно оценить причины его уверенности, но одно он сделал правильно: через своих людей в России очень быстро «пробил» всю смену, которая несла сейчас службу внутри СИЗО, — фамилии, адреса, родственники. По наружному контингенту этого сделать не удалось: периметр охранял Самарский спецназ Минюста, получить по ним данные почему-то не вышло, и вообще Аюб сказал: