Андрей Таманцев - Закон подлости

Придя к выводу о необходимости активных действий, Пастух прилег, обдумывая, в каком направлении их предпринять.

Ближе к вечеру его действительно посетил представитель Российского посольства. Второй секретарь посольства, оказавшийся невысоким дядечкой с грустными глазами, как-то неуверенно справился о здоровье дорогого соотечественника. Выразил надежду, что тот вскоре поправится. Посетовал на низкое качество местной воды и заверил Пастуха в том, что Родина его не оставит.

«Не оставит в покое…» — с мрачным юмором уточнил про себя Сергей.

Уже собравшись уходить, посольский дядечка как-то испуганно огляделся по сторонам и мученическим шепотом сообщил:

— Коперник просил передать, что все под контролем… И, кажется, испугавшись собственных слов, поспешил ретироваться.

Никакого спокойствия этот визит Пастуху не принес. Наоборот, он еще больше укрепился в мысли, что если он сам о себе не побеспокоится, то еще неизвестно, чем вся эта история закончится. Но для активных действий у него пока не хватало сил и информации. Пастух разумно решил отложить свою активность до ночи, а пока постараться набрать и первое, и второе…

Лежа в кровати, он тщательно обдумывал сложившуюся ситуацию. Информации было маловато, но кое-какая пища для выводов имелась. Можно было смело рассматривать три варианта происходящего.

Во-первых, он действительно мог банально отравиться какой-нибудь местной гадостью сам. Такое случалось во время самых серьезных операций. Пастух вспомнил, как однажды в Чечне, в районе Бамута, его разведгруппе пришлось пять дней бегать по горам, где за каждым камнем они могли наткнуться на боевиков.

Причем не просто бегать, а корректировать огонь федеральных батарей. За такие прогулки боевики убивали медленно и изощренно. И все было бы хорошо, но одного его бойца в первый же день прохватил, простите, понос….

От случайностей застраховаться нельзя. Но сам Пастух не верил в свое «случайное» отравление. Слишком уж все ладно получалось.

Во-вторых, его могли отравить с целью вывести из игры. А вот задачи уничтожать его — не стояло. В этом случае становится понятен визит второго секретаря Российского посольства. Значит, после того как исчезнет опасность для противника, чудесным образом исцелившийся Пастух будет отпущен.

И наконец, в-третьих. Визит представителя посольства был лишь способом отвести подозрения. Смотрите, мол, все в порядке. Нам нечего скрывать. Уважаемый пациент жив и выздоравливает. Ну а если он ночью помрет — так на то и есть воля Аллаха… Получается два шанса из трех, что он выживет. А так как случайность маловероятна, то и вовсе один к одному. Такой расклад совсем не понравился Пастуху. В «русской рулетке» и то больше шансов выжить — пять из шести. В результате таких нехитрых умозаключений Сергей еще больше уверился в необходимости побега.

Сказано — сделано. Для начала он осторожно обследовал окно палаты. За ним раскинулся парк с зелеными лужайками, дорожками и зарослями какого-то кустарника. В принципе этот ландшафт вполне подходил для побега. Если не днем, то, по крайней мере, ночью. Палата находилась на третьем этаже. Ну что ж, ничего страшного. Пастух был уверен, что, несмотря на некоторую слабость, вполне сумеет удачно приземлиться на траву. Проблема заключалась в другом: окно было закрыто, и закрыто наглухо. Даже беглый осмотр показал, что открыть его вряд ли удастся.

Конечно, можно было разбить окно. Но тогда Пастух тут же привлек бы к себе внимание и лишился хоть небольшой, но форы.

Тогда Сергей перенес свое внимание на дверь. Запахнувшись в больничный халат, он попытался выйти в коридор, но тут же наткнулся на дюжего араба в военной форме. Тот решительно преградил ему дорогу, сердито сказав что-то по-арабски. Дальше разговорного английского познания Пастуха в иностранных языках не простирались. Поэтому он совершенно искренне ничего не понял.

— Мне бы в туалет, — произнес он на всякий случай по-русски.

Солдат вновь что-то приказал ему по-своему и сопроводил слова красноречивым жестом, предлагая Пастуху вернуться в палату.

— Ну, в сортир я хочу, — настырно повторил Пастух, и видя, что его вновь не поняли, добавил:

— Ватерклозет… Пи-пи, твою бога душу мать!..

Неизвестно, что подействовало больше — крепкое выражение или интернациональное «пи-пи», но араб понятливо закивал головой, хотя при этом и повторил жестом приказ вернуться в палату. Пастух для первого раза не стал сопротивляться и подчинился. Тем более что за минуту разговора с охранником он успел оглядеть коридор и убедился, что солдат находится в нем в полнейшем одиночестве.