Лев Пучков - Операция «Моджахед»

Пока Шааман рассказывал, собралась толпа. Стоят недалеко, переговариваются, смотрят враждебно — светло стало, как днём, от факелов и фонарей. И никто не выдвигает никаких требований, упрёков либо обвинений, просто стоят и смотрят, как будто оценивают...

В воздухе повисло напряжение. Я чеченцев достаточно хорошо знаю, они в поведении своём похожи на волчью стаю. Это женщины их горазды орать и волосы на себе рвать. А если мужики в такой ситуации в кучу собрались, криков не будет. Это как волки и лев. Если волки решат, что лев слабый, молча бросятся на него и загрызут. Если лев покажет, что он сильный, волки так же молча отступят, признают его силу. Только после этого льву уже нельзя будет спокойно ходить по волчьей земле. Волки перестанут есть и спать, будут ежечасно караулить льва. И всё равно потом нападут исподтишка, когда он будет спать или не будет готов к нападению. Вот такая притча.

— Чего собрались? — мрачно пробурчал Абу, так и не дождавшись, чтобы ему кто-то что-нибудь сказал и чувствуя себя неловко под этими пристальными взглядами исподлобья. — Я их не звал. Пусть по домам идут, это не цирк...

В его голосе я чувствовал лёгкое замешательство. Каким бы крутым он себя ни мнил, толпа настроена враждебно, ведёт себя довольно странно для такой ситуации, и кончиться это противостояние может чем угодно.

В толпе послышался лёгкий шум — люди раздались, пропуская какого-то мужчину. Мужчина сразу пошёл к нам, и я узнал его: это был муфтий нашего района, уважаемый на всём Кавказе человек, хаджи [4] Правоверный, совершивший хадж — паломничество в Мекку, к храму Кааба, для совершения жертвоприношения в праздник Курбан-байрам. , который как никто другой разбирался в вопросах религии и шариатского права.

«Ну, попал ты, Усман», — с тревогой подумал я про себя. Мне сейчас придётся изворачиваться и из шкуры выскакивать, чтобы правильно перевести их беседу, сгладить резкости Абу и по возможности мягко интерпретировать вопросы муфтия. То есть с максимальной отдачей отработать те деньги, которые мне платят «Братья».

Муфтий дошёл до нас и встал прямо перед лошадью Абу. Кивнув на то, что успели притащить наши сборщики — нескольких баранов и лежащие рядом мешки, он коротко сказал:

— Забирайте. Уходите. Вас никто не тронет.

Я не успел рта открыть, Абу опередил меня. Его знаний в чеченском хватило, чтобы понять, что сказал муфтий.

— Скажи этому полуграмотному молле, чтобы шёл домой и ложился спать, — в голосе амира сквозило неприкрытое презрение. — Если он плохо учился в медресе, напомни ему, что есть такие вещи, как джихад и ушр [5] Ушр (ашар) (араб. — десятая часть) — натуральный десятинный налог с мусульман в странах ислама. До сих пор сохраняется во многих странах с традиционно исламским укладом. . Если он хоть немножко понимает толк в исламе, должен знать, что есть такие вещи.

Я несколько секунд размышлял, как бы это сгладить, и опять опоздал. Муфтий неожиданно заговорил на арабском — да так ловко, на аравийском диалекте, словно это был его родной язык.

— Полуграмотный молла немножко знает основополагающие догматы ислама и принципы гражданского устройства мусульманских государств, — муфтий усмехнулся. — Ушр имеют право собирать султан, халиф, имам либо его наиб. Мы тут в горах немного отстали от жизни... скажи нам, мы смиренно выслушаем: когда у нас объявили халифат? И что — был совет улемов, который избрал нового имама Северного Кавказа? А тебя, значит, назначили к нему наибом?

Он смеялся над амиром. Буквально в двух словах заткнул его за пояс — ответить тому было совершенно нечего. Никто никогда и никого не избирал, это было очевидно. То, что мы делали, было нашей личной инициативой.

— Слушай, хаджи, я ведь тебя просил — иди спать, — Абу сдерживался, но уже начал закипать, он не привык к такому обращению. — Идёт джихад, все правоверные должны помогать, кто чем может. Это что, объяснять надо? Вот скажи, сколько ты — лично ты, убил неверных?

— Ты, видимо, шутишь, воин, — муфтий покачал головой. — Я служитель культа, моё дело — забота о душах правоверных. Я по сану не имею права прикасаться к оружию. Моё оружие — слово.

— Вот видишь! — воодушевился Абу. — Все вы только на словах храбрые. Значит, вы будете слова говорить, а моджахеды должны воевать?

Тут муфтий хотел что-то возразить, но Абу ему не дал: вскочил на своего любимого конька и начал пылко вещать о джихаде и о категориях мусульман. Те, кто воюет, те, кто помогает, и остальные — враги. Он кивнул мне — я громко переводил, чтобы остальные тоже имели возможность понимать суть диспута. Закончил он так: