Сергей Самаров: Двенадцать раундов войны

— А что вообще вас, товарищ подполковник, занесло на эту дорогу? — спросил старший лейтенант Березкин, переводя разговор на себя, чтобы комбат мог оправиться от смущения. — Пути вроде бы не наезженные.

— Езженые пути. Ближайший путь в окраинное село района. На границе с Дагестаном. Есть кружная приличная дорога, но там приходится ехать через соседний район, а это на сто двадцать километров дальше. По телефону поступило сообщение, что амир Уматгиреев с бандой напал на село, расстрелял главу сельской администрации с двумя замами и участкового. Мы сразу и выехали всеми силами, что нашлись в районе. Сразу по самой короткой дороге. А как иначе, торопиться следовало.

— Вот здесь я и вижу вашу ошибку. Если бы вы поинтересовались делами Уматгиреева в других местах, вы бы так… мягко говоря, не подумав… не сунулись бы в засаду. Третий аналогичный случай заманивания полиции в ловушку. Одним и тем же способом. И все один Уматгиреев. Разве это не тактика? И работает эта тактика, третий раз уже сработала. А все потому, что информация о действиях банд в полиции не анализируется, не классифицируется и не осуществляется циркулярная рассылка информации. А если это и делается, то все материалы остаются на каком-то более высоком уровне, прилипают к чьим-то столам и до мест не доходят.

Подполковник полицейского спецназа ничего не возразил. По большому счету, информация о действиях амира Уматгиреева была в обычных общих сводках. Это старший лейтенант спецназа встречается с делами Уматгиреева в четвертый раз. А по сводкам он проходил гораздо чаще. И можно было бы это все выписать, собрать вместе и проанализировать. Даже на своем районном уровне, поскольку сам Джабраил родом из этого района, из самого райцентра, и все ждали, что он появится в родном районе. И вот он появился, сразу отметившись такой бойней. Очень жестко и жестоко действовал. Сам подполковник Тарамов толком и не понял, как и что там произошло. Ему казалось, что он действовал правильно, как и должен был бы действовать, и заслужил только похвалу, несмотря на такие громадные потери в личном составе. А потом в качестве прикрытия прибыл вместе со следственной бригадой спецназ ГРУ. Обычно спецназ ГРУ не используют в качестве прикрытия. Для этого существует полицейский спецназ. Но если в районе перебили полицейский спецназ, то пришлось выделить спецназ ГРУ из соседнего района. И этот старший лейтенант со смешной детской фамилией Березкин вместе со своим комбатом облазил все вокруг и вместе с экспертами из следственной бригады, и даже без них. Может быть, они и хорошие следопыты, но подполковнику Тарамову не понравилось, как спецназовцы описали произошедшее, выставив самого подполковника чуть ли не дураком и безграмотным офицером. Хотя следователи к рассуждениям спецназовцев прислушались и даже фотографировали места установления мин и «растяжек», то есть доказывали подготовленный характер всех действий амира Джабраила Уматгиреева. И на карте карандашом отметили натоптанные тропы, которыми он уходил. Подполковник Тарамов попытался возразить, сказав, что это наверняка какие-то старые тропы, потому что в нескольких местах их перекрывают упавшие деревья. Так этот дотошный старший лейтенант не поленился залезть под упавшую елку и проверить. Под деревом тропы не было. Тропа шла до ствола, потом предстояло проползать под стволом, а дальше начиналась новая тропа. Вообще-то, как считал Хумид Цокович, все виды спецназа — почти родня и не должен один спецназовец так подставлять другого. А получалось, что эти спецназовцы военной разведки специально собирали факты, чтобы обвинить Тарамова. Они что, будут лучше себя чувствовать, если докажут, что Хамид Цокович действовал неправильно? Или им кто-то поставил такую задачу? Второе больше походило на правду. Хамид Цокович знал многих своих недоброжелателей, которые сами против него ничего предпринять не решаются, но не побрезгуют действовать с помощью других людей.

Молодой следователь из республиканского военного следственного управления сидел неподалеку и слушал, о чем идет разговор. Подполковнику Тарамову показалось, что и слушает следователь не случайно. Наверное, и этот указание получил. Но следователь, как оказалось, интересовался другим. И спросил подполковника спецназа ГРУ:

— Вы, товарищ подполковник, в каком весе боксировали?

— В «тяге» [3] В тяжелом весе. .

— В супер или в первом?

— В мои времена был один тяжелый вес — свыше восьмидесяти одного килограмма. У меня собственный вес был восемьдесят семь. Если до «полутяга» [4] Полутяжелый вес. сгонял, тяжело было боксировать. Тогда боксировали три раунда по три минуты. Меня после сгонки веса только на два раунда хватало. Я тогда сухой был, без капли жира. Сгонять нечего было. Себя изматывал. Потом это дело бросил. Просто устал. А в «тяге» мне роста не хватало. Там почти все выше меня были. Пока подойдешь, чтобы его ударить, тебе пять раз врежут. А удары в «тяге» солидные. Голова гудит. Тогда совсем другой бокс был. Не теперешний. Это сейчас… Перчатки такие, что кулак не сожмешь. Шлемы эти… Мы их даже на тренировках не надевали, хотя на сборах порой и заставляли. Сделали из бокса женскую толкотню. А в наши времена били, так уж били. Не хуже, чем в «профи». И уж после того, как я бокс бросил, сделали первый тяжелый вес, до девяносто одного «кэгэ». Как раз бы мне там боксировать, но мой поезд уже ушел…