Стивен Хантер - Гавана

— И не собирался.

— Вот и хорошо. Ваши веши из отеля забрали. Правда, одежда, которую вы купили за казенный счет, принадлежит правительству и отправлена на государственный склад.

— Я бы и сам ее не взял.

— Ваш костюм пришлось отдавать в чистку.

— Ребята, вы когда-нибудь перестанете путаться у меня под ногами? — спросил Эрл.

— Сэр, кажется, я слышу в вашем голосе саркастическую нотку. Вы нарушили закон, и мы лезли вон из кожи, чтобы всячески облегчить вашу участь. Кубинская судебная система может быть очень жестокой, а с вами обращались вполне прилично.

Эрл только улыбнулся в ответ.

— Вас выпустят в четыре часа дня и отдадут двум кубинским полицейским. Вы будете в наручниках. Наручники снимут с вас только у трапа самолета. Затем вы подниметесь на борт и улетите.

— И слава богу.

— Пообещайте, что все будет в порядке. Вы и так доставили нам много хлопот. Вы не будете ссориться с полицейскими. Будете оставаться в наручниках, пока не доберетесь до взлетной полосы. Потом сядете в самолет и улетите. Вам ясно? Этого требует соглашение, которого мы достигли с кубинской полицией.

— Ага, конечно.

— Спасибо, мистер Суэггер. Наша встреча закончена. Собирайтесь. Сейчас вам принесут одежду и выпустят.

Человек чопорно поднялся, затем повернулся и быстро ушел. Даже кубинец, дежуривший в комнате для свиданий, — симпатичный Тони, говоривший по-английски, — был сбит с толку холодностью представителя посольства. Тони успел немного подружиться с Эрлом и даже покупал ему сигареты.

— Эрл, этот малый — настоящая задница.

— Согласен.

Тони отвел его обратно в камеру. Запирать его не стали; это была скорее гостиница, чем тюрьма. Другой служитель принес ему костюм на вешалке, туфли, носки, белье и рубашку. Потом Эрл прошел в душ, хорошенько помылся, вытерся, вернулся в камеру, оделся, посмотрел на часы и увидел, что уже около четырех.

«Прочь отсюда», — подумай он.

Наконец-то. Черт побери, сколько времени потрачено зря!

Фрэнки Карабин расположился на переднем сиденье припаркованного у тюрьмы «бьюика-38» и смотрел в бинокль. Рядом с ним сидел еще более смуглый проверенный малый из тайной полиции, который в тот день возил Латавистаду. Фрэнки успел вдоль и поперек изучить унылое казенное здание и окружавший его железобетонный забор с колючей проволокой наверху. Снаружи дежурили два копа в темной форме и темных очках; по кубинской привычке они сидели на стульях, покуривали и ни на что не обращали внимания.

Фрэнки посмотрел на часы.

Было почти четыре.

Он едва не вскрикнул. Сейчас! Карабин пытался успокоиться, но думал только об одном: сейчас он выпустит полную обойму в подонка, который убил Бена Сигела. Он в первую же секунду почуял запах смерти, исходивший от этого человека. Этот малый — убийца с каменным сердцем, и ему нужно отплатить той же монетой.

Карабин надеялся выпустить ему кишки. Подонок будет валяться в луже собственной крови и молить о пощаде, а он, Фрэнки, подойдет к нему, вынет «стар», наклонится и прижмет дуло к его глазу.

«Узнаешь, подонок? Это тебе за Бенни!»

БАБАХ!

Он выбьет глаз из глазницы, и весь уголовный мир узнает, чем кончают те, кто идет против братвы. Мистер Л. будет гордиться им, все нью-йоркские старики будут гордиться тоже, и Фрэнки сможет вернуться домой когда угодно. Но он не вернется. Они с Рамоном займутся...

— Фрэнки, ты в порядке? — спросил капитан Латавистада, сидевший позади.

— Да, в полном.

— Фрэнки, тебе нужно расслабиться. Держи себя в руках, и все будет хорошо. Это дело нетрудное, — сказал Рамон, вооруженный семимиллиметровым ручным пулеметом «мендоса» с несколькими лентами.

— Уже почти пора, Рамон, — проронил Фрэнки.

— Да-да, мой друг. Мы сделаем это, а потом нам будет принадлежать весь мир.

— Позволь мне сделать это самому, — сказал Фрэнки, похлопав по автоматическому пистолету, лежавшему у него на коленях. — У нас с этим типом старые счеты. Это тот здоровенный малый, который в казармах Монкада приложил меня лбом о дерево. Сегодня он поймет, какую совершил ошибку.

— Да, Фрэнки. Право первого выстрела за тобой. Пальни в него, Фрэнки. Ничего особенного, просто попади в него, посмотри, как пули разнесут ему башку, а потом я закончу дело из автомата, уберу полицейских и всех свидетелей. После чего мы выкинем стволы, и дело будет в шляпе. По-моему, очень хороший план.

— Мать твою, едут!

Рамон что-то коротко сказал шоферу по-испански, и тот включил двигатель.