Андрей Поповский - Второй раунд

— Где мы его закроем!? У тебя дома в ванной, что ли? Валить его надо — покачав головой, одними губами тихо прошептал Валеха. — Отпускать его никак нельзя. Он сам, сука, все это затеял, я это нутром чувствую. Это из-за него Закира убили. Если мы его отпустим, после того как пристрелим этого ублюдка Черу, то рано или поздно его отморозок-братец начнет за нами охоту. А открытую войну против его бригады мы ни за что не вытянем.

— Да, пожалуй, ты прав, — подумав, согласился с ним Марик, и требовательно посмотрел на Егора. — Твое слово?

— Ладно, — после долгой внутренней борьбы, наконец, произнес тот. — Я согласен.

— Кто сделает? — Марик буквально буравил глазами Егора.

— Я не буду, — брезгливо покачал тот головой — Черу я пристрелю лично, а об этого слизняка руки пачкать не могу.

— Если ты такой нежный, то я сделаю, — презрительно сплюнул в сторону Валеха. — Все, тянуть нечего, пошли к нему.

Вся троица медленно двинулась к Борику. Уже отчаявшийся пленник поднялся с пенька, на котором сидел в безмолвном ожидании, и умоляюще посмотрел на Марика, который ему казался самым благорасположенным.

— Вы ведь меня отпустите, да?

Марик успокаивающе поднял руку, но так ничего и не успел ответить. Вышедший из-за его спины Валеха резко вскинул правую руку, которую он до этого прятал за спиной, и почти в упор два раза выстрелил Борику прямо в лицо. Пули разнесли ему полчерепа.

Потом парни молча, сменяясь по очереди, лопаткой, принесенной Мариком из машины, копали яму за густым кустарником. Валеха и Егор сбросили туда сильно потяжелевшее мертвое тело, засыпали его землей, аккуратно уложили сверху срезанный заранее дерн и присыпали место захоронения прошлогодней листвой и сухими ветвями. Излишки земли они в полиэтиленовых пакетах перетаскали в глубокий овраг, находившийся в пятидесяти метрах от места разыгравшейся трагедии. Потом Марик и Валеха еще раз осмотрели окрестности, подсвечивая себе фонарями. Убедившись, что никаких явных следов произошедшего не осталось, парни все вместе молча пошли к машинам.

Это было еще не все. Чтобы окончательно замести следы, им нужно было еще уничтожить машину Борика, что они и сделали, отогнав ее на полсотни километров от места убийства и утопив в глубоком карьере, заполненном водой.

Домой Егор вернулся только под утро. Марик и Валеха подвезли его к самому подъезду.

Когда Егор, не прощаясь, выходил из машины, Валеха бросил ему:

— Вещи и обувь, в которых ты сейчас, завтра с утра выкинь или лучше вообще сожги их на фиг.

— Сам знаю, не дурак, — мрачно зыркнул на него Егор и хлопнул дверью.

Валеха презрительно смотрел ему вслед, пока он не зашел в подъезд, а потом сказал Марику:

— Ишь ты, как он распереживался-то! Будто это он там в лесу на курок нажимал. А еще твердил, что за Закира он с убийц шкуру живьем готов спустить.

— Да ладно тебе, — ответил ему Марик, трогаясь с места. — Просто у него тонкая и впечатлительная натура.

— Натура у него! — буркнул себе под нос Валеха. — А чего тогда он в эти дела полез, раз теперь нос воротит?! Шел бы себе на завод работать, или на товарный двор вагоны разгружать…

Егор тихонько открыл дверь и прямо с порога пошел ванную, где быстро разделся и сразу покидал все бывшие на нем в этот день вещи в большой пакет, решив их сжечь завтра утром в лесополосе за железнодорожной линией. Он залез под душ и долго ожесточенно, буквально сдирая кожу, тер себя жесткой мочалкой, стараясь смыть запах смерти, как ему казалось, намертво въевшийся в его тело и волосы, но это ему никак не удавалось.

Егор отнюдь не был рохлей, в его жизни случалось всякое, но то, что произошло нынешней ночью, для него было уже чересчур. Раньше ему уже приходилось проливать чужую кровь, но это было только самозащитой. Сегодняшний случай на самозащиту никак не тянул. Самовольно взяв на себя роль судей и палачей, они втроем приговорили и убили беззащитного человека, который не мог и даже не думал сопротивляться. И пусть это была месть, а Борик оказался прямым виновником смерти их друга, но убийство есть убийство. Такие вещи никогда не проходят даром для человеческой психики. Здесь, по большому счету, есть всего два пути. Либо ты становишься еще одним бездушным отморозком, льющим чужую кровь, не задумываясь о ценности человеческой жизни, либо, осознав весь ужас содеянного, останавливаешься.

Сейчас Егор чувствовал, что буквально сходит с ума. Ужас содеянного он осознавал отчетливо, а вот остановиться уже не мог, потому что настоящие убийцы Закира пока еще топтали землю. Он очень хорошо помнил, что обещал братьям погибшего друга расквитаться с его убийцами.