Олекса Белобров - Обратный отсчет

Но та в это время терпеливо втолковывала внучке, что коровы отличаются от лошадей не только наличием рогов, но что и те и другие едят траву. Ядвига дремала на мягком сиденье новенького ЛАЗа, и Хантер наконец развернул вожделенную газету…

Статью «Никому не нужный старший лейтенант» написал профи, это чувствовалось с первых строк. Шубин в деталях описал бой спецназовцев и десантников на высоте Кранты, отход по тоннелю кяриза, кровавый пляж, танковый взвод, подоспевший на выручку, и случайного «Ястреба» над их головами.

Журналист не забыл и артиллерию, и четвертую роту, и всех, кто принимал участие в том бою, попутно заставив читателя прослезиться над описанием гибели Романа Кривобоцкого (Хантер тоже не выдержал и смахнул предательскую слезинку). Затем, подорвав лейтенанта П-ко на фугасе и оставив его в строю, автор нарисовал поистине героический образ, достойный подвигов времен Великой Отечественной.

А дальше началась «работа на контрастах». Перед читателем неожиданно возникла целая свора отрицательных персонажей: аппаратчик Михалкин, патологический трус Пол-Пот, формалист и бумажный червь Почтальон Печкин. Досталось даже особисту Иванову, который единственный, кроме Хантера, был упомянут не по фамилии, а как «майор И-ов».

В конце Шубин нарочито сгустил краски: полуживой старший лейтенант П-ко, до конца выполнивший свой воинский долг, оказался ненужным в своей родной бригаде, больше того — против него возбуждено уголовное дело. Благо, военная прокуратура быстро разобралась, что к чему, закрыла дело и даже направила одного из следователей принести извинения экс-подозреваемому.

В заключение журналист сообщал читателям, что капитан Аврамов, участвовавший в том памятном бою, повышен в звании и ему присвоено звание Героя Советского Союза, а старший лейтенант П-ко не был даже упомянут в приказе по итогам армейской операции в своей бригаде. Ныне он находится на излечении в окружном госпитале в городе Куйбышеве и лишь благодаря самоотверженности врачей и медсестер отделения травматологии сохраняет шанс вернуться в строй…

— Ну, Шубин! — Хантер вытер взмокший лоб. — Вот так залп! Ну, с меня бакшиш!

— Не шелести газетой, Сань! — капризно проговорила жена, не открывая глаз. — Спать мешаешь…

В Полтаве, в уютной хатке, что на славном переулке Быстровском, приезд целой оравы родичей вызвал ажиотаж. Предупрежденные заранее, дед и бабушка приготовили настоящее пиршество, был подан даже кролик, тушенный в белом вине, — любимое блюдо «старшего лейтенанта П-ко», как Хантер мысленно стал называть себя.

Возвращаясь в мыслях к статье Шубина, он ощущал легкость и полное спокойствие: теперь ни Монстр, ни Почтальон Печкин не осмелятся его травить. Этим хитрым и изощренным аппаратчикам волей-неволей придется хотя бы на время затаиться и притихнуть.

Тем не менее от взгляда Сашкиного деда не укрылись кое-какие перемены в поведении младшего внука. Когда после обильного ужина многочисленная родня собралась перед телевизором, где крутили какой-то приключенческий фильм о победоносной борьбе советских таможенников с международными контрабандистами и гнусными фарцовщиками, мудрый старик, прошедший три войны, вызвал Сашку в беседку под вишнями.

Там на полированном столике уже стояли обильная закуска и графинчик дедова «samgene», попросту — высококачественной домашней горилки, которой тот лечил все мыслимые и немыслимые болезни. Но как только выпили по одной, дед со стуком отставил чарку и направился в хату, дабы собственными глазами убедиться, что народ увлеченно переживает за таможенную службу и их с внуком беседе с глазу на глаз никто не помешает.

— Ну, десантник, давай, рассказывай, — дед заглянул в глаза, — как воевал, что поделывал? Я ж по тебе вижу, — невесело улыбнулся старик, — ты уже не тот Сашик, что был полгода назад. И не таись — со мной обо всем можно, я не эти, — махнул старик рукой в сторону хаты, — я все понимаю.

— Знаешь, дед, — подумав, молвил «уже не тот Сашик». — Лучше я тебе дам газетку почитать. А сам пока перекурю это дело…

Он бросил на стол пачку болгарской «Стюардессы».

— Дай-ка и мне, — заговорщически подмигнул дед, водружая очки на нос, — пока бабця не видит!

Закурили, сизый дымок поплыл вверх, туда, где уже висели спелые шпанки-вишни. Дед читал внимательно, иногда возвращаясь к каким-то моментам, которые его особенно заинтересовали. Наконец он одолел пространную статью, отложил «Комсомолку», и в беседке зависла тугая тишина.