Олекса Белобров - Обратный отсчет

На следующий день Аврамов и Шубин вылетели в Москву. Молодые люди провожали их в аэропорт Курумоч.

А по пути в госпиталь старший лейтенант принял решение сделать все, чтобы скорее вернуться в строй. Помимо предписанных медицинских процедур, он начал втихомолку, когда его не могла видеть Афродита, снимать гипс и разминать свою все еще неподатливую ногу. Случалось, на глазах выступали слезы от боли и бессилия, иной раз непроизвольно сквозь закушенное полотенце вырывался звериный рык, но он настойчиво продолжал «нелегальную терапию». Кроме того, регулярно изводил подполковника медслужбы Седого и начальника медчасти полковника медслужбы Якименко просьбами побыстрее отправить его на ВВК [33] ВВК — военно-врачебная комиссия. и вообще — выписать из госпиталя.

Благодаря яростной настойчивости процесс реабилитации завершился успешно: комиссия наконец-то сняла с него гипс, удостоверилась, что результаты операции, проведенной Седым, положительны — правая нога снова обрела подвижность, и пришла к выводу, что старшего лейтенанта Петренко можно выписать, предоставив ему отпуск «по состоянию здоровья» на тридцать календарных суток. По окончании отпуска ст. л-ту Петренко А. Н. предстояло пройти еще одну военно-врачебную комиссию, по месту проведения отпуска, которая окончательно решит его судьбу. Отпускной билет и проездные документы выдал собственноручно начмед Якименко, пожелав… не слишком спешить на войну.

«Отвальная» с подполковником Седым растянулась на целый вечер, а прощание с Афродитой заняло совершенно неистовую ночь и начало следующего дня. Поскольку у начальника отделения был операционный день, на вокзал отправились без него. Хантер с Афродитой и Женя Кулик со своей репетиторшей, хорошенькой и хрупкой, как фарфоровая статуэтка, калмычкой, погрузились в «шестерку» прапорщика Бушуева и уже через полчаса были на месте.

Проводы затянулись, чего Хантер терпеть не мог. На перроне распили бутылку шампанского, разбив бокалы и саму бутылку об рельс — на счастье. На Афродиту было больно смотреть — она осунулась и буквально почернела от горьких переживаний.

Наконец Александр, набравшись духу, забросил чемодан в купе, коротко обнялся с Бушуевым и Лосем, а затем оказался в объятиях Афродиты. Девушка никак не хотела отпускать возлюбленного; проводница уже дважды предупреждала, дескать, поезд проходящий, стоянка в Куйбышеве короткая и пора в вагон, но они ничего не слышали.

Но вот коротко отсигналил электровоз, зашипел сжатый воздух в тормозной системе, заголосила проводница. Хантер осторожно освободился, в последний раз заглянул в глаза своей Афродиты и, опираясь на трость запрыгнул на подножку вагона, уже начавшего набирать скорость.

Оставшиеся на перроне закричали, замахали на все лады, и только Афродита стояла неподвижно, прижав стиснутые в замок руки к груди. Точь-в-точь как солдатская вдова…

К тому времени когда окраины и промзоны Куйбышева остались позади, настроение у Хантера было таким паршивым, что не хотелось ничего ни видеть, ни слышать. В голове царила страшная путаница, противоречивые чувства буквально разрывали на части. Оставалось единственное средство. Разложив на столике заботливо приготовленную Афродитой снедь, он вытащил бутылку водки — свой НЗ — и предложил соседям выпить.

Те мигом оживились. Появилась еще выпивка и закуска, и «дорожный банкет» покатился обычным порядком. Купе наполнилось нетрезвым гомоном, кто-то провозглашал тосты, кто-то исповедовался случайным попутчикам, то один, то другой бегали в тамбур курить… Хантер, однако, помалкивал, не собираясь ни с кем делиться тем, что камнем лежало у него на душе. Да и спутники особо не тревожили — все видели, как на перроне в Самаре провожали молодого человека.

Окончательно убедившись, что водка его не берет, он забрался на свою полку и с трудом заставил себя уснуть.

До Полтавщины неторопливый поезд тянулся полтора дня. И все это время Хантер чувствовал себя как сомнамбула, — ел, пил, говорил с кем-то, отвечал на вопросы, а его мозг не то спал, не то просто отключился, словно нуждался в основательной передышке. Он не испытывал никакого интереса к девушкам, которых было полным-полно в вагоне, а спиртное вызывало у него отвращение. Даже курить не хотелось.

Благодаря этой «отключке», в свой городок К. старший лейтенант Петренко прибыл с холодной головой и ясным умом. Еще в пути сочинил нехитрую легенду, объясняющую родичам сразу две вещи: почему он в отпуске и что случилось с его ногой. Вкратце легенда выглядела следующим образом: его командировали в Куйбышев за молодым пополнением для бригады в мифическую учебку [34] Начиная с 1980 г. все военнослужащие срочной службы, которым предстояло служить в ОКСВА, проходили обучение на территории СССР. , а поскольку пришлось задержаться в городе, свободного времени у него появилась масса. Во время инцидента, возникшего в одном из тамошних ресторанов, ему и повредили ногу, так что придется некоторое время попрыгать с тростью. Для домашних, хорошо знающих повадки «потерпевшего», такое легендирование подходило едва ли не идеально. Отпуск Александр решил обозначить календарным, хотя всего полгода назад побывал в подобном отпуске «крайний» раз.