Иван Стрельцов - Спец экстра-класса

Местный пахан «шерстяных» [6]уж не заставил себя долго ждать, через десять минут снова загрохотала дверь, и в камеру вошел мужчина лет сорока в черной тюремной робе, с угловатым скуластым лицом и круглыми рыбьими глазами, делавшими его физиономию похожей на морду рептилии.

В правой руке Уж держал большой полиэтиленовый пакет, набитый пачками чая, банками сгущенного молока и несколькими упаковками пресного печенья-галет. Передач с воли уголовники не получали. Грев от воровского общака иудам, продавшим собратьев по криминальному ремеслу, полагался в виде заточки в печень. Поэтому единственными «кормильцами» «шерстяных» были сотрудники разных аппаратов следствия, для которых они прессовали самых упорных сидельцев, заставляя тех «колоться» в предъявленных злодеяниях, а заодно вешать на себя и колющие глаз начальства «глухари».

Сегодняшним «кормильцем» отверженных был майор Курилов, он лично приехал в Бутырку для разговора с Ужом. Тот внимательно выслушал начальника РУБОПа и утвердительно кивнул, хотя точно знал, что судьба мальчишки, попавшего к ним в «хату», решена, он умрет страшной смертью. А его смерть Уж свалит на молодых гопников.

Вчера один из надзирателей передал Ужу маляву от Шаха, тот просил отомстить за смерть старшего брата и покарать киллера. Со своей стороны Шах обещал отмазать его перед воровской братвой. В отличие от Фарида Шарипова Уж хорошо знал, что в таких делах, как у него, расчет один – «перо» в бок. Но, как ни странно, эта малява указала Ужу выход из порочного круга. Воровское сообщество не поддерживало тех, кто имел дело с «шерстяными», и, попади такая малява на глаза какому-нибудь законнику, особенно старой формации, «мокродел» будет приглашен и к младшему Шарипову. Теперь Фарид был на крючке у Ужа.

Внимательно посмотрев на сидящего на нижних нарах новенького, уголовник решил не затягивать комедию, чтобы к вечеру все уже было кончено. Сперва избить до потери сознания, чтобы не сопротивлялся, потом всей честной компанией опустить, раз подвалила халява. Ну, а потом и задушить или утопить в параше, это уже дело десятое, как будет настроение.

– Это что за баклан на моей шконке развалился? – взревел Уж, обращаясь не столько к Виктору, сколько к своей уголовной пристяжи.

– Совой кличут, за вооруженный гоп-стоп угодил, – подыгрывая пахану, доложил Морган.

«Началось», – сообразил Виктор. Кроссовки без шнурков еле держались на ногах, поэтому он сразу решил от них избавиться.

– Хрен он, а не гоп-стопник, – заревел Уж еще громче. – Мочила он, законников мочит, сука! Сука позорная!

Последняя истерично выкрикнутая фраза, видимо, была сигналом к началу экзекуции. Капитан Морган и Фирс синхронно бросились к жертве.

– На кого замахнулся, петушина, на святое, – горланил, как пьяный ямщик, татуированный Морган.

Две пары рук ухватили Савченко за полы спортивной куртки, собираясь стащить упирающуюся жертву с нар. Но жертва не собиралась упираться, да и не был Виктор жертвой.

Едва его схватили, как он тут же атаковал, выбросив вперед руки. Указательный палец правой руки воткнулся в левый глаз Капитана Моргана, тот истошно зарычал и схватился обеими руками за окровавленную глазницу. Левой рукой Савченко ухватил Фирса за грубую ткань тюремной робы и рванул его на себя. Молодой уголовник, не успев среагировать, изо всех сил врезался лицом в металлическое основание второго яруса, на бетонный пол посыпались окровавленные железные коронки.

– А-а, – заорал во всю мощь своих легких Уж, бросаясь на незнакомца, он еще не осознал, что происходит. Оказавшись на ногах, Виктор отбил удары уркагана и тут же, описав разворот на триста шестьдесят градусов, вонзил правую ногу в живот противника. Уж от боли задохнулся, согнувшись буквой «Г». В следующую секунду Савченко вскинул ногу вверх и обрушил ее молотом на плечо пахана «шерстяных». Ключица сломалась со звуком треснувшей сухой ветки. Воинственный крик Ужа оборвался на самой высокой ноте, и он растянулся во весь рост на полу, больше не подавая никаких признаков жизни.

Теперь осталось трое противников. Капитан Морган, в один миг став Билли Бонсом, еще скулил, размазывал кровь и остатки глазной жидкости по лицу. Но более молодой, более стойкий Фирс уже скалился окровавленным беззубым ртом, готовый снова кинуться в драку, за его спиной маячил лопоухий Беня. Казалось, он не особо рвется в драку, что совсем не было похоже на молодых отморозков.