Александр Афанасьев - Жертва особого назначения

Американец дернулся. Попал! Хотя я не знал этого, просто сказал наудачу.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. А я никогда не забуду того, что произошло в Беслане. Двести детей сгорели в огне, разожженном фанатичными бородатыми ублюдками, которым было плевать что на свои жизни, что на детей. Может быть, ты думаешь, что их жизни менее ценны, чем жизни тех, кто погиб в девять-один-один? Ты так думаешь?

– С чего ты взял? – возмущенно сказал американец. – Конечно, я так не думаю!

– Тогда почему вы действуете, как будто это так и есть?! Почему вы до сих пор видите в нас врага и бьете что есть силы? Может быть, настала пора прекратить все это? И пожать друг другу руки – по крайней мере нам с тобой.

Американец думал долго. Потом покачал головой.

– Нет. Не могу.

– Почему?

– Вы не можете быть друзьями.

– Но почему?! – выкрикнул я.

– Потому что, – ответил он. – Ты видишь во мне ублюдка, а это не так. Но у меня есть причины. Я говорил тебе, что работал на прослушке?

– Да.

– Я прослушивал разговоры ваших людей: политиков, преступников, бизнесменов. Всех, которые купили у нас недвижимость. Прослушивал постоянно, по меньшей мере один раз в неделю. И знаешь, ничего хуже я в своей жизни не слышал. Такое ощущение, что эти люди вообще не имеют никакой морали. Никакого понимания о праведном и грешном, никакого страха. Вообще никакого, как будто они живут последний день и можно творить все что угодно. И теперь ты говоришь, что мы должны дружить. С такими?

– Ты равняешь меня и этих ублюдков?!

– Да, равняю. – Американец отставил тарелку и прямо посмотрел на меня. – Потому что эти ублюдки и есть ваша власть. Вот уже почти тридцать лет они ваша власть. И вы ничего не делаете с этим. А ты исполняешь приказы этих мразей.

– Я исполняю приказы?! – перебил я его.

Молчание. Ни один из нас не знал, что сказать.

– Я не знаю, поймешь ли ты это, – сказал я, – но попробуй все-таки понять. Наша страна велика настолько, что в ней есть место всему. И таким подонкам, о которых ты говоришь. И служивым людям, таким как я. И простым людям, которые просто ходят на работу, а в субботу едут на машине в магазин за покупками, точно так же, как делают ваши люди. И эти простые люди не хотят, чтобы их сын или дочь в один прекрасный день оказались в захваченной террористами школе. Я служу этим людям, а не тем, кто купил особняк в Штатах, понял? А приказы я получаю от моего непосредственного начальника. Хочешь, я расскажу про него? Он служил на границе с Чечней – давно, когда мы проиграли первую войну и были вынуждены уйти. Чеченцы начали похищать скот и людей, частично – чтобы прокормиться, частично – чтобы отомстить. Мир между нами и Чечней был заключен на самом высоком политическом уровне. Но этот офицер плевал на этот мир. Он и его люди ходили на территорию Чечни не раз, чтобы спасти тех, кого они могли спасти. И плевать они хотели на то, что говорили им политики. А политики знали, что можно говорить, а о чем лучше помолчать. Пока такие, как этот офицер и его люди, не появились вместо Урус-Мартана в Кремле и не вытрясли из всех душу. Что-то понял?

Американец долго это обдумывал. Потом покачал головой.

– Я никогда этого не пойму. Почему вы не можете просто жить?

– Просто живут – другие. А мы – Россия. Тот человек, который приказал тебя убить, попытается еще раз, теперь ты для него смертельно опасен. Единственный способ обезопасить себя – нанести удар по всей цепочке: когда начнется публичный скандал, тебя будут ненавидеть, но ты будешь неприкасаем. Если хочешь раскрутить это дело один, если тебе не нужна помощь, забирай телефон и уходи. Прямо сейчас.

Я положил трофейный телефон на стол и посмотрел в глаза американцу. И американец все же решился.

– Этот телефон, – сказал он, – принадлежит человеку по имени Реймонд Обан. Он помощник заместителя директора ЦРУ.

О как.

– Откровенность за откровенность, – сказал я. – Джейк считал, и я так тоже считаю, что группа высокопоставленных сотрудников ЦРУ проводит здесь, в Багдаде, специальную операцию, нацеленную на долговременную дестабилизацию обстановки в стране или даже во всем регионе. Возможно, без санкции. Ты что-то знаешь об этом?

– Нет, – сказал американец. – Но если кто и знает, так это Обан.

– У тебя есть план?

Американец покачал головой.

– Нет.

– А у меня есть.

– Расскажи.

Я рассказал. Американец слушал, и глаза его с каждым моим словом все больше лезли из орбит.

– Это жесть, – сказал он, когда я закончил.