Евгений Сухов - Сходняк

Владислав пожал плечами. Он понял, что появление этих двух ментов пока не предвещало никакой беды, и приказал себе держаться с ними как можно спокойнее, не нервничать. Если они заподозрят что-то неладное — сразу возьмут за задницу… А коли, не дай бог, потребуют предъявить документы — все, пиши пропало. Одно он выяснил: сегодня суббота или воскресенье. Уже что-то…

— Да хрен его… Я только на прошлой неделе сюда устроился. Вроде и впрямь тут был какой-то ночной сторож, да он то ль заболел, то ль уволился. Не знаю…

Менты озабоченно переглянулись.

— А в бытовке кто есть сейчас? — осторожно спросил второй лейтенант.

«Что еще за бытовка?» — мелькнуло у Варяга в голо-ке. Тут главное не сболтнуть лишнего.

— Да с утра был там старшой… — Он сделал паузу, как будто припоминал имя. — То ли Василий Евгеньевич, то ли Евгений Васильевич…

— Василий Васильевич! — поправил первый лейтенант и удивленно добавил:

— Чой-то прорабу тут в воскресенье делать? Ну-ка, Петя, пойдем проведаем. Может, у него сохранилось что-нибудь…

И менты быстро направились в глубь заводского двора. Варяг с трудом скрыл улыбку. Кажется, пронесло. И вдруг он крикнул ментам вслед:

— Ребята, сколько времени, не скажете?

Первый лейтенант взглянул на левое запястье и обернулся:

— Полпервого!

«Сторож» благодарственно махнул ему рукой и быстро пошел в сторону улицы, к длинной веренице торговых палаток.

Он вышел из-за палатки на тротуар и немного опешил: он отвык от такого многолюдья и многоголосья. «С конца февраля…» — вспомнились ему слова мента.

Выходит, сейчас уже март. И, значит, он с ноября просидел в той яме четыре месяца! Владислав потрогал заросшую бородой щеку. «Да, представляю, какой у меня видок».

Перед его глазами возникла стеклянная красная буква М на высокой штанге.

Метро! Только в метро его не пустят — в таком виде, без копейки денег. Он прочитал название станции: «Рязанский проспект».

Так, значит, если учесть, что он прошел по подземному туннелю километра четыре-пять, держали его где-то в районе Перово, или шоссе Энтузиастов, или у кольцевой автодороги… Первое, что надо сделать, — это позвонить. Он нашел телефоны-автоматы, но, к его несчастью, все это были синие карточные таксофоны — с такого просто так не позвонишь. Но тут Владислав вспомнил, что недалеко от «Рязанского проспекта» ходит электричка. Надо добраться до станции-там легко смешаться с толпой, там есть телефон-автомат, там можно что-нибудь перехватить пожрать…

Переулками, сторонясь людей и опасаясь нарваться на милицейский патруль, Варяг дошел до станции «Вешняки». Пройдя вдоль платформы, приметил несколько стареньких автоматов у павильона «Продукты». Встав в дальнюю будку, снял трубку и набрал номер Чижевского. Когда после второго или третьего звонка на том конце сняли трубку, он сильно ударил по металлическому корпусу автомата — теперь жетоноприемник сработает и соединение установится. И точно: в трубке раздался молодой мужской голос:

— Алло! Говорите!

Варяг быстро повесил трубку на рычаг. Странно. Голос был незнакомый.

Явно не Валерьяныча. И не его джигитов, чьи голоса Владислав знал отлично. Так кто же там? Он снова снял трубку и набрал номер дачи академика Нестеренко на Никитиной Горе. В трубке звучали длинные гудки — никто не отвечал.

Его охватила тревога. Он не знал, что могло случиться за три… да какие три… четыре месяца! Но понял, что случилось что-то плохое, что-то страшное. В воскресенье днем на Никитиной Горе кто-то обязательно должен быть. Либо Лена.

Либо домработница Валя. Либо, на худой конец, охрана. Он же перед тем, как поехать на большой сходняк, попросил Чижевского поставить в доме охрану. Не выполнить приказа Чижевский не мог.

Но на даче никого нет. В квартире у Чижевского к телефону подошел какой-то незнакомый хмырь. Значит, что-то произошло. Что?

Он вспомнил, что Чижевский говорил ему о существовании какой-то тайной квартирки в Сокольниках, которую Николай Валерьяныч держал просто так, на сякий случай. Но тамошнего телефона Варяг не знал.

Что же теперь делать? Позвонить кому-то из воров? Но кому? Воры подло сдали его. Разве что Михалычу… Ну да. В Серебряный Бор — Михалычу.

Но и тут его ждало разочарование. Какой-то незнакомый парень сообщил ему, что старик уж четыре месяца как помер и дом сдан. Кому?

— А вам-то какое дело! — грубо ответил парень и бросил трубку И тут Варяг снова посмотрел на табличку с названием станции электрички, и его осенило: «Вешняки» это же рядом с Кусковским парком. А там, в глухой неприметной глуши, стоит дом Медведя. Насколько Варяг знал, после смерти старейшего воровского авторитета его дом, в котором традиционно собирались большие сходы, так и остался без хозяина: никто из «законных» не осмелился в открытую претендовать на него, дабы не осквернять память славного вора. И теперь «берлога» Медведя стала чем-то вроде дома-музея воровской славы… Но дом не пустовал. Там на вечное поселение оставили верного человека Медведя.