Евгений Сухов - Сходняк

Тост был правильный. Алик намек понял: мол, рано оплакивать свою судьбу, еще все устаканится. Немного успокоившись, Сапрыкин опрокинул в рот очередную стопку и подошел к телефону.

— Кремль закрыт до Рождества! Все празднуют! Там никого нет! — иронически заметил Петя Бурков, отправляя в рот наколотый на вилку соленый подосиновик.

— Я не в Кремль, — мрачно отозвался Алик. — Я в Переделкино… Там вряд ли празднуют.

На переделкинской даче Евгения Николаевича Урусова было шумно еще с утра. Генерал-полковник любил встречать Новый год в кругу семьи, с женой, сыном и примкнувшими сослуживцами. Кроме того, сегодня он позвал и обоих верных телохранителей — Никиту Левкина и Артема Свиблова, чтобы те обеспечили охрану особняка. В последнее время в Переделкино, всегда считавшееся тихой заводью и пристанищем московской творческой интеллигенции, контингент местных жителей сильно разбавили сомнительные личности, и генерал МВД вовсе не желал, чтобы кто-то из его новоявленных соседей омрачил семейный праздник. Тем более что весь декабрь, как не раз ему докладывал сторож Степаныч, около его дачи околачивались двое чужих — не то чтобы они следили за домом Евгения Николаевича, но уж как-то настойчиво прохаживались мимо по несколько раз за день.

Гости — два генерал-майора из центрального аппарата министерства с семьями — приехали загодя, часов в девять, и теперь все сидели за столом, разгоряченные после выпитого и холодных закусок, и с нетерпением дожидались боя часов, после чего можно было приступить к шашлыку, приготовленному лично генерал-полковником Урусовым — хотя и вегетарианцем, но большим специалистом по части приготовления острых мясных блюд.

— Телевизор не хочешь включить. Женя? — один из Гостей, заместитель начальника центра общественных связей Семен Трофимович Лисин, кивнул на стоящий в комнате телевизор «Сони» с огромным широким экраном.

Урусов только махнул рукой:

— Да-а! Чего там! Завтра в газетах прочитаем его речь А начнется «Огонек» — тогда и включим. Ну что, нести? — Он обвел сидящих лукавым взглядом, понимая что всем уже не терпится вонзить зубы в лоснящиеся жирком и пахнущие душистыми специями кусочки свинины на длинных шампурах.

— Неси, неси, не томи! — смеясь, захлопала в ладоши Суламифь — супруга Урусова.

Хозяин дома, самодовольно улыбаясь, поднялся из-за стола и отправился на лоджию, где у него был установлен стационарный мангал на высоких ножках и под миниатюрной крышей — «всепогодный», как любил шутить Евгений Николаевич.

Проходя вдоль длинного стола, он скользнул взглядом по Светочке Лисиной восемнадцатилетней красавице дочке Лисина. Если откровенно говорить, он-то и пригласил сегодня Лисина исключительно ради дочери — аппетитной брюнетки с невероятно обширной грудью и томными черными глазами, опушенными длиннющими ресницами. Урусов познакомился с ней два года назад, когда ей было только шестнадцать, но он сразу угадал в ней подспудно бурлящую сексуальность, которая необузданно рвалась из ее расцветающего тела и ждала только подходящего момента, чтобы лавой извергнуться наружу. И у Евгения Николаевича сразу зародилось желание самому терпеливо дожидаться этого момента, чтобы испытать на себе жар и всесокрушающую мощь извержения юной девичьей страсти. Тем более что в делах амурных он был мастером искушенным не меньше, чем в мясной кулинарии.

Светочка кожей ощутила его взгляд и чуть повернула голову в его сторону.

Ощутив внезапный прилив крови в нижнюю часть живота, Урусов поспешно исчез за балконной дверью. Выйдя на лоджию, он вдохнул морозный воздух и усмехнулся про себя, подумав: «Хороша соска!» Он снял выпуклую раскаленную крышку мангала и ощутил щекочущий аромат продымленно-печеного мяса. И шашлычок хорош. Для себя он приготовил пару шампуров осетрины — тоже неплохое яство.

Вдруг Евгений Николаевич услышал пронзительную трель телефонного звонка.

Кого там еще несет? Неужели какой-нибудь министерский лизоблюд спешит поздравить с Новым годом.

— Я возьму! — крикнул он, вернувшись в комнату и закрыв за собой балконную дверь. — Теперь от этих поздравителей спасу не будет!

Урусов взял со стола трубку с антенной и поднес ее к уху.

— Да, я… — удивленно отозвался он. — Подождите, я возьму в другой комнате… — Он осторожно нажал какую-то кнопочку и, положив трубку на журнальный столик, бросился на кухню.

— Женя, кто это? — с тревогой спросила Суламифь. Он ничего не ответил.