Евгений Сухов - Сходняк

Накануне выборов в стране должен быть образцовый порядок — как в воинской части накануне приезда туда министерской инспекции. «И траву покрасить изумрудной зеленью?» — усмехнулся тогда Урусов, выслушав рассказ Шандыбина. «И траву позеленить, и небо поголубить, и всем выдать по метле, чтобы тротуары вычистили!» — без тени улыбки отрезал тот.

Он не стал вдаваться в политические подробности этого довольно' странного приказа, но, будучи сметливым, понял, что в Кремле или около Кремля готовится какое-то важное решение и для его реализации необходимо создать соответствующий общественный контекст. Что ж, задачи поставлены, цели ясны, за работу, товарищи!

И Урусов с обычным рвением принялся выполнять поручение. Такая работа ему нравилась — нравилась настолько, что он даже не всегда перепоручал налаживание «негласных контактов» своим подчиненным, а частенько предпочитал делать работу самостоятельно — от начала до конца. Тем более что он уже третий год успешно налаживал деятельность по внедрению своих людей в московский криминальный мир.

Евгений Николаевич давно наметил себе удобное местечко для тайных встреч со знакомыми «авторитетами» — ресторан «Волга» в здании Речного вокзала на Ленинградском шоссе. Место было тихое, незаметное, нешумное. Когда-то, говорят, лет тридцать назад, тут было многолюдно — чуть ли не единственный был в Москве кабак, где подавали свежую, только что выловленную рыбу — сома, щуку…

Приезжая с Северного Кавказа в Москву в краткие служебные командировки, майор Урусов любил водить в этот ресторанчик случайных знакомых — голодных ментовских жен, скучающих в расположенной поблизости эмвэдэшной общаге. Некоторые из них были совсем даже не прочь провести вечерок с темпераментным и обходительным гостем столицы. Репертуар таких выходов был однообразен: Урусов потчевал спутницу жареным судаком в сметане, поил полусладким шампанским, а потом любезно приглашал в комнату отдыха на втором этаже ресторана, заранее подготовленную для него прикормленным официантом Ленчиком. Перебравшись пять лет назад в Москву Урусов быстро нарыл на этого официанта вагон и маленькую тележку «оперативки» и пару раз изумил своего старинного ресторанного приятеля информацией о его тайных запрещенных экономических махинациях на кухне. Пухлая папка с красной ленточкой наискосок завоевала полную раболепную преданность Ленчика, вернее, Леонида Абрамовича Столбуна, который за эти годы успел вырасти до заведующего производством. Ленчик всегда держал специально для Урусова уютный столик на четверых в дальнем углу ресторанного зала — там за перегородочкой Евгений Николаевич и проводил свои самые важные беседы…

Сегодня в «Волге» должна была состояться очередная встреча генерала Урусова с серьезными авторитетными людьми — теми, с кем он давно нашел взаимопонимание и договорился о взаимовыгодном сотрудничестве. Евгению Николаевичу предстоял непростой разговор по душам. Он приехал на Речной вокзал, как всегда в таких случаях, не, на служебной «ауди» с синей мигалкой, а в неприметной казенной «Ладе» с подмосковными номерами. Как обычно поставив «Ладу» на стоянке, урусов неторопливо направился ко входу в ресторан. Выглядел он очень даже понтово: черная кожаная куртка-косуха на крупной стальной молнии, черные джинсы «Райфл» в обтяжку, сверкающие черные ботинки на каблуках, на носу черные зеркальные очки. Невысокий, коренастый, с пышной шевелюрой черных с проседью волос, Урусов специально выбрал себе такой, говоря по-молодежному, прикид: в подобных злачных местах немолодой фраер в кожаной куртке хоть и сразу бросался в глаза окружающим, но никто бы ни за что не признал в нем генерала внутренних дел, который хладнокровным акульим взглядом выискивает в тухлой ресторанной тусовке свою очередную жертву, чтобы, подкараулив ее и дождавшись, пока жертва расслабится, вонзить в нее острые клыки профессионала.

Урусов заранее предупредил Столбуна о своем сегодняшнем вечернем визите и попросил, как всегда, накрыть стол в кабинете. Встреча предстояла очень серьезная. Едва он подошел к стеклянной двери ресторана, как дверь сама собой распахнулась, точно под действием невидимой пружины. Евгений Николаевич знал отлично, что это дело рук поджидавшего швейцара, угодливо глядящего в щелочку между портьерами и сразу фиксирующего приближение особого гостя.

Едва он вошел в зал, как со стороны кухни к нему метнулась знакомая долговязая фигура в смокинге. На лице у Столбуна играла его вечная любезная улыбочка. Урусов, не снимая темных очков, едва заметно мотнул головой: мол, пошел прочь, сейчас не время! — и уверенно двинулся через весь зал к кабинету за перегородкой, зашторенному тяжелой двойной портьерой, из-за которой можно было наблюдатьза всем, что происходитв зале.