Николай Томан - Разведчики

Конечно, было страшно. Но разве мог Воеводин допустить взрыв плотины, не попытавшись спасти ее? Разве он мог допустить, чтобы город снова погрузился во тьму, как в мрачные дни фашистской оккупации, чтобы остановились уже начавшие действовать предприятия и затормозилось восстановление краснорудских заводов?..

Собрав все свое мужество, с затаенным дыханием Воеводин осторожно приподнял ящик. Руки его дрожали, и он ничего не мог с этим поделать. Челюсти сами собой стиснулись, и на скулах вздулись мускулы. Ворту пересохло. Он опирался правым коленом о край выемки, проделанной саперами в стене бычка, левую ногу держал на выступе, почти у самой воды. Река, переливаясь через плотину, шумела за спиной, обдавая его холодными брызгами, от которых мороз пробегал по коже.

Мина была теперь у него в руках, груз тянул их вниз, а Алексею нужно было сделать движение на себя, чтобы вытащить мину из ниши. Дорога была каждая секунда, но он будто окаменел от напряжения.

По заранее обдуманному плану, он должен был опустить мину на плотик, привязанный у основания бычка, и пустить его вниз по течению, чтобы саперы расстреляли мину из винтовок вдали от гидростанции.

Желтый ящик, который Воеводин держал в руках, был плотно закупорен, но майору казалось, что он отчетливо видит цилиндрический корпус взрывателя с до отказа завинченной крышкой, раздавившей ампулу с кислотой. Едкая жидкость, в течение трех лет разъедавшая металлический стержень, вот-вот завершит свою долгую работу. Боевая пружина взрывателя расправит тогда стальные суставы, готовясь вонзить жало ударника в капсуль-воспламенитель…

Часы или минуты оставались до взрыва — узнать невозможно. Ясно одно: время до этого рокового мгновения сокращалось с каждым ударом сердца, бившегося все учащеннее.

Сделав над собой усилие, Воеводин стал медленно поворачиваться всем корпусом. Будто сведенные судорогой, окостеневшие руки, описав дугу, медленно вынесли мину из ниши. Теперь нужно было осторожно снять колено с упора и, выправив ногу, поставить ее на самый нижний выступ бычка.

То, что так легко проделал бы Воеводин без мины, теперь казалось почти неосуществимым. Тяжелая ноша тянула вниз, нарушая равновесие. Скользили намокшие подошвы сапог. Рябило в глазах от быстро текущей воды. Хотелось разжать руки и бросить мину в воду, но майор, стиснув зубы, страшным напряжением воли подавил минутную слабость.

Плотно прижавшись боком к стенке бычка, Воеводин медленно сполз вниз. Вскоре он уже сидел на корточках, и мина была теперь у самой воды. Не разжимая рук, майор осторожно опустил ее на плотик и тогда только перевел дыхание и рукавом гимнастерки вытер со лба холодный пот.

Остальные мины Воеводин извлекал уже спокойнее. Движения его стали решительнее, точнее. И хотя, поскользнувшись, он чуть было не упал в воду с третьей миной, уверенность в окончательной победе больше его не покидала. Только после того как все было сделано, он почувствовал вдруг, что колени его подгибаются и руки трясутся мелкой, противной дрожью.

После он вспомнил: первой к нему подбежала Варя, но что она говорила, что он отвечал ей, не осталось в памяти. Никто, кроме Вари, не заметил, однако, как Алексей волновался.

На другой день Дружинин пригласил к себе Хмелева и сообщил ему, что нашлась наконец злосчастная мина. Старый мастер вздохнул облегченно и спросил:

— А как же документ немецкий с моей подпиской? Нашли его, Владимир Александрович?

— Э, да чорт с ним, с этим документом! — весело ответил Дружинин. — Не нашли мы документа. Да, видно, и не клали его туда фашисты, а хотели только запугать вас. Они надеялись, что страх заставит вас оберегать их тайну. Ничего не вышло. Дух советский победил в вас этот страх. — И он крепко пожал руку старому кузнецу.

В лесу было тихо, лишь тяжелые ветви деревьев шелестели слегка от слабых порывов ветра. Косые утренние лучи солнца, с трудом пробиваясь сквозь густую чащу листвы, разбрасывали по лесу золотистые блики.

Легко ступая по высокой траве, комсомольское отделение разведчиков старшего сержанта Нечаева пробиралось кратчайшим путем к своему полигону. Чем ближе подходили разведчики к опушке леса, тем больше попадалось им молодых, стройных березок. Будто девушки в веселом хороводе, обступали они морщинистые стволы больших, потемневших от старости деревьев.