Михаил Нестеров - Ключевая фигура

Опалубка была готова. Она возвышалась на два метра от пола и немного не доставала до потолка. Через это свободное место рабочие заливали известковый раствор. Уже наполовину скрылась наружная дверь с массивной задвижкой-штурвалом, еще два-три часа, и будет готова имитация глухой стены. Для убедительности, или полной иллюзии, рабочие отштукатурили стены подземного коридора. Подводный вход в скрытое помещение наглухо закрыли изнутри, попасть в него стало возможным только из бастиона. Но прежде подводный проход нужно обнаружить. Уже через месяц-другой водоросли окончательно затянут едва приметный живой коридор.

Личный состав разведчиков и оборудование убрали с острова оперативно. Остальное же скорее всего растащат жители городка Южный, среди которых уже распространился слух о расформировании подразделения.

Ганелин предложил командиру сигарету. Отказываясь, Овчинников покачал головой.

— Надо бы завтра приехать сюда, затереть щели, — тихо обронил лейтенант. — Штукатурка высохнет, щели останутся.

— Останутся, — машинально повторил капитан.

Если бы в опалубку заливали бетон, пришлось бы ждать, когда он затвердеет, а известковый раствор, тем более не очень толстый слой, можно освобождать от досок почти сразу. К концу четвертого часа рабочие осторожно сняли опалубку и закидали раствором верхнюю часть.

Рабочих, как и офицеров, насчитывалось шесть человек. Они старались, на совесть отрабатывая обещание закрыть заведенные на них уголовные дела. Когда настала пора прибраться и вымыть бетонный пол, к этой завершающей фазе они приступили уже с шутками, дружелюбно поглядывая на мрачных с виду моряков, одетых в гражданское.

— Бадью с раствором оставьте на месте, — распорядился Овчинников. — Завтра затрете щели, — повторил он слова товарища.

Подследственные уже слышали это из короткого разговора между офицерами. Они скрывали дверь в помещение — с одной стороны, это подозрительно. Однако прежде чем приступить к работе, им было позволено пройти вместе со старшим внутрь. И там ничего особенного не обнаружилось: просторная комната, чуть сыроватая, вдоль одной стены протянулся ряд шкафов для переодевания. И все. Ничего заслуживающего внимания.

— Вперед, — капитан кивнул подследственным на выход. Там уже стояли два бойца. Они вывели рабочих на пронизывающий ветер и расстреляли их из пистолетов. Собрав стреляные гильзы, спецназовцы привязали к ногам покойников камни и сбросили с крепости. Место здесь было глубокое.

— Что дальше, Андрей? — спросил Родион Ганелин за всю команду. Остальные бойцы хранили молчание.

— Не знаю, — ответил Овчинников. — Либо мы еще понадобимся и вернемся сюда, либо нырнем в последний раз. — Он указал глазами на волны, разбивающиеся о подножие крепости.

Родион не ответил. Как людей, даже как бойцов спецназа, их могут и забыть, а вот в связи с законсервированной базой забудут вряд ли. Впрочем, времена меняются так быстро, что невозможно представить, что будет завтра. Или через час.

Бот завелся сразу. Родион занял место моториста и вывел катер из бухты в неспокойное море. Очередная свинцовая туча, наползшая на проклюнувшееся в небе солнце, бросила тень на спецназовцев, их лица приобрели сероватый, безжизненный цвет.

Андрею пришло в голову остаток сегодняшнего вечера и ночь провести всем составом. Он боялся. Однако вскоре по губам капитана пробежала мрачная улыбка: шестеро рабочих тоже держались вместе.

Перед глазами капитана все еще стоял растерянный, но не напуганный подследственный. Он зажмурился и дернулся от выстрела, потом упал как подкошенный — Андрей выстрелил ему точно в сердце, едва ли тот мучился больше мгновения. Странно было видеть словно вытягивающиеся конечности смертельно раненного, когда тот рухнул на каменную площадку. Он будто размазывался по ней в короткой агонии. И Андрей завтра, закончив работу, тоже может расползтись телом по камням, а потом уйти в последнее погружение.

На следующий день капитан Овчинников десятки раз задавал себе один и тот же вопрос: надежна ли эта наспех возведенная ширма? И отвечал себе: да, визуально надежна. Стены ровно оштукатурены, ничто не говорит о потайной комнате. Андрей сомневался лишь по одной причине: он знал о существовании тайника. И бесполезно было смотреть глазами постороннего, взгляд проникал за известковую ширму, видел за ней массивную дверь, короткий тамбур и то, что крылось дальше. Вряд ли кто-то додумается долбить монолит, возможна лишь случайность, от которой не застрахованы ни люди, ни их замыслы. А тот, кто продумывал эту консервацию базы диверсионно-разведывательного подразделения, наверняка испытывал дефицит времени и был скован в действиях приказами. Капитан Овчинников доложит как полагается, не имеет права указать в рапорте даже намек на сомнение, ибо последнее укажет на невыполнение задания или халатное отношение к ответственному поручению. И те же самые щели, которые он с командой собственноручно затирал, от инстанции к инстанции будут становиться все тоньше, пока не исчезнут вовсе за последним докладом. Стало быть, беспокоиться нечего.