Михаил Нестеров - Ключевая фигура

Сергей закурил и глубоко затянулся.

— Парнишка виноват лишь в том, что не вынес пыток. Слабый он оказался или нет, судить не нам. Запись казни передали Шамилю, и с той минуты дагестанец забыл о выкупе. Пока я не просмотрел кассету, не знал, как отнестись к словам Наурова: «Я мог выкупить Саида, но тратил деньги на то, чтобы выйти на Амирова и отрубить ему голову». Потом все стало на свои места. Не поняла?.. Это же так просто — Шамиль отказался от сына. Зачем ему сын-бандит, убийца? «Сыновние недостатки — это отцовские ошибки». Уверен — если бы Саид каким-то чудом оказался дома, отец убил бы его.

Не докурив до конца, Марк выбросил сигарету и, глядя поверх головы Скворцовой, на здание «почтового ящика» ФСБ, продолжил:

— Теперь обещанная пара ласковых. Зная все или почти все, ФСБ тем не менее решила поиграть в разведчиков. Буквально — в кости, на мертвеце. Это тот самый момент, который не давал мне покоя. Но после твоих откровений мне все стало ясно. Представь состояние Шамиля, когда он получил одну кассету от бандитов, а потом другую, по сути — тоже от бандитов. И там и там грязный шантаж.

Марк понимал Шамиля как никто другой. Привыкший копаться в своей душе, бывший настоятель вывел простую формулу: дагестанец давно похоронил сына, в нем лишь жила память о нем, и то до определенного рубежа, до критической отметки — пока сын не прервал свои страдания возгласом согласия и не прервал мучения своего соплеменника.

Ни с того ни с сего, словно гася неловкость, Сергей заговорил о деньгах:

— Я связался с Науровым по телефону и напомнил ему про окончательный расчет. Сегодня мне должны передать часть денег — здесь, в Москве. Много Шамиль не обещал, его люди наберут тысяч двести пятьдесят — триста. Остальное потом.

— Хочу спросить вот о чем, — после долгой паузы возобновила разговор Катя. Но снова замолчала. Марк уже объяснил, что оказался в информационной блокаде и ничего не слышал о дальнейшей судьбе Амирова. А Шамиль не тот человек, который станет трубить о том, как он расправился со своим кровником. Другая причина общая: Наурову нельзя показывать, что он является заказчиком этого преступления.

— О чем думаешь? — спросила Катя.

— О приснопамятном Косте Горохове…

Марковцев не сомневался — Костя скоро даст знать о себе. У него на руках огромная сумма. Не все, но часть денег переписана по номерам, и длинные столбцы цифр разосланы по всем банкам не только России.

Он слаб на голову, думал о нем Марк, руки работают хорошо, прицел явно не сбит, храбростью не блещет — не посмел посмотреть в глаза умирающему товарищу, даже контрольный выстрел произвел в сердце, а не в голову. Храбр от жадности, подвел Сергей итог рассуждений.

— Ты говорил с Шамилем по телефону, — задумчиво произнесла Катя. — Какой, на твой взгляд, вывод он сделал прежде всего?

Марк покачал головой:

— Не знаю. Мне показалось, старик обрадовался моему звонку.

— В первую очередь он подумал, что ты на свободе благодаря спецслужбам, которым ты все рассказал и которые хотят взять Шамиля как бы с поличным, с Амировым. И денег ты не получишь. Дагестанцы вообще не приедут на «стрелку», опасаясь «стрелочников» из ФСБ. Просто Шамиль сказал первое, что пришло ему в голову. Вот и все.

— А если я не приду к месту встречи, докажу обратное, что ли? С такими подозрениями ты в историю войдешь. Мой тебе совет: бросай думать гэбэшными штампами.

Не попрощавшись с Катей, Марковцев развернулся и пошел прочь.

Девушка призвала на помощь все силы, чтобы окликнуть Сергея и пойти ему навстречу.

По лбу Султана стекали крупные капли пота. Сейчас он делал то, что должен был сделать неделю, две, месяц назад. Отчасти жалел, что не занимался в камере физическими упражнениями, иначе его руки, не держащие последние два года ничего тяжелее Корана, не дрожали бы, нажимая на подушку, и дыхание не походило бы на хрипы издыхающего, отжившего свое пса.

Острые лопатки, резко обозначившиеся под рубашкой, готовы были порвать ткань и вылезти наружу подобно крыльям окостенелого, давно вымершего ящера. Но ящер ожил и по сущности своей откровенно наплевал на археолога, откопавшего его.

Шамиль Науров извивался, прижатый к кровати двумя здоровяками. Они держали его руки и ноги, а Султан душил своего «спасителя», из последних сил нажимая на подушку.

Сидя в подвале, он слышал пустые, на его взгляд, разговоры хозяина, походившие на нытье. Два дня назад, например, Шамиль в разговоре с невидимым собеседником пришел к выводу, что шансов оказаться на свободе у Марковцева нет. Султан мог явственно представить бывшего подполковника в одиночной камере, как в русской сказке, — к одной стене задом, к другой передом, читающего Новый Завет. Получился этакий русско-чеченский гибрид, ибо Султан срисовывал образ арестованного с себя.