Евгений СУХОВ - Оборотень

— Товарищ Веселовский, с вами еще три бойца войдут, — заглянул в дверь начальник тюрьмы.

— Оставь их при себе, они мне без надобности. Или ты думаешь, что я не способен справиться с одним лишь зеком?

— Нет, товарищ Веселовский, я так не думаю, ни все-таки…

— У меня к тебе есть одна просьба, Марусев! — оборвал его Веселовский.

— Слушаю вас, — начальник тюрьмы всем своим видом изобразил напряженное внимание.

— Запри нас покрепче и никого не впускай, что бы ни случилось.

— Да как же можно? Он же смертник!

— А вот так! Если я говорю, значит, можно, — резко сказал Веселовский.

Тимофей невольно улыбнулся. Этот разговор чем-то напоминал ему разговор авторитетного уркагана с рядовым сявкой. «Худшего уже не будет», — подумал Тимофей. Ему определенно нравился этот начальник в тельняшке и с замашками солидного уркагана.

— Слушаюсь! — наконец-то сдался начальник тюрьмы. — Ежели что, мы здесь!

Дверь со скрипом затворилась за вошедшим. Через мгновение злорадно щелкнул замок, оставив Веселовского наедине с приговоренным.

— Я-то думал, что к богатырю захожу, а ты и ростом-то не особенно вышел. Но вижу, что силой не обижен. Как это ты их всех? — кивнул Веселовский на лежавшие вокруг трупы.

— Не знаю, сам удивляюсь, — честно признался Тимофей. — Просто жить очень хотелось.

— Это очень хорошо, что жить хочется, — одобрительно кивнул Веселовский. — Меня зовут Герман Юрьевич. — Он перешагнул через распластанное тело милиционера и протянул руку. — Будем знакомы. Да ты брось ружье-то. Или боишься меня? Четверых не испугался, а меня одного боишься?

Помедлив, Тимофей разжал пальцы, и винтовка с лязгом упала на залитый кровью бетонный пол. Тимофей осторожно протянул руку для пожатия.

Ладонь у Веселовского оказалась крепкой, мужицкой, как будто он всю жизнь работал лопатой или топором.

— Так, значит, говоришь, жить хочешь…

— Хочу, — кивнул Тимофей.

— Ну что же, именно от меня и зависит, увидишь ты завтрашний рассвет или нет… Имею к тебе предложение.

— Я готов его выслушать, — согласился Тимофей. Голос у Веселовского был негромкий, но завораживал своей твердостью и четкостью, и Тимофей почувствовал себя совершенно беззащитным перед этим внешне непримечательным, но, видимо, очень сильным человеком. Нечто подобное ощущает кролик, услышав шипение змеи.

— Есть у нас на Северном Урале лагерь, где мы собрали уголовный сброд со всей России. Поселочек называется Североуральск. Тамошняя охрана не справляется с зеками — распустились урки, режут друг друга, насилуют… Так вот, мы бы хотели, чтобы ты помог нам установить там порядок. Такое дело как раз для твоего характера будет. Ну как, возьмешься?

Тимофей не удивился бы, если бы Веселовский рассказал ему о своем уголовном прошлом и, задрав тельняшку до горла, показал бы авторитетную наколку на груди. Если придется с таким мужиком в одной упряжке работать, то почему бы и не согласиться?

— Согласен!

— Ну вот и сладили. Молодец. Но хочу тебя предупредить, чтобы наш уговор остался между нами.

— И я не против, — понимающе кивнул бывший смертник.

— У меня в кармане мандат, который дает мне широчайшие полномочия, — продолжал Веселовский. — Если мы с тобой сработаемся, то ты не только уцелеешь, но можешь скоро выйти на волю. Тебе все понятно?

— Да.

— Так вот, сегодня у тебя начинается новая жизнь, парень. А к ней положена и новая фамилия. Какая у тебя была прежняя?

— Никакой. Я ведь из беспризорников, а у нас только клички. Моя — Удача.

— Вот как. А пальцы ты где свои потерял? — показал Веселовский взглядом на забинтованную кисть.

— Долго рассказывать. Наказали…

— Понимаю. Ну, тогда отныне твоя фамилия будет Беспалый. Устраивает?

Тимофей невольно усмехнулся:

— Сгодится. Может, со временем привыкну.

— Сегодня ты еще будешь здесь, а завтра тебя отправят по этапу.

Готовься. — И Веселовский стукнул кулаком в дверь. — Эй, Марусев, отворяй! Или ты меня навсегда решил здесь запереть? Для меня даже полчаса заточения — это уже слишком!

Дверь отворилась, и Тимофей вновь увидел взволнованное лицо начальника тюрьмы.

— Герман Юрьевич, и рассказать невозможно, что я пережил за эти минуты! А если бы он, изверг, надумал порешить вас!

— Завтра заключенный поступает в мое распоряжение, — не обращая внимания на слова начальника тюрьмы, бросил Веселовский и, не оборачиваясь, вышел из камеры.

Веселовский не обманул — уже на следующий день Тимофей Егорович Беспалый вместе с четырьмя десятками заключенных и новеньким паспортом, вложенным в папку с его «делом», отбыл в товарном вагоне в северные края.