Евгений Сухов - Побег

— Сегодня в новостях услышишь. К нам это не имеет отношения. Это моя проблема. Слушай, ты можешь… — Сержант запнулся, раздумывая, как бы закодировать свой вопрос, потому что он не доверял телефонам и никогда не говорил открытым текстом самые важные вещи. — Ты можешь свой подарок, который ты для меня приготовил, передать мне завтра же и не дожидаться моего дня рождения?

На линии повисла тишина. Видно, его собеседник что-то соображал.

— Ну, это, конечно, неожиданная просьба. Я-то рассчитывал вручить тебе подарочек как раз в памятную дату — через неделю. Ну да ладно, по старой дружбе не буду тебя долго томить. Ты, наверное, об этом давно мечтал, дружище. Уверен, тебе понравится. А почему такая спешка? Ты, никак, собрался уехать отдохнуть?

— Догадался, Малыш, — ответил Сержант. — Хочу на недельку сгонять в… Лас-Вегас. — Это было первое, что ему пришло в голову.

— В Лас-Вегас? Но ты же не азартный, ты же не играешь. На хрена тебе Лас-Вегас? Телок пощупать — так для этого незачем ехать в такую даль. Выходи вечерком на Голливудский бульвар — и щупай всех подряд!

— Ну, не знаю, — Сержант решил не спорить с тем, кого он назвал «Малышом». — Я еще не решил. Может быть, в Сан-Диего. Не знаю.

— Ладно, завтра увидимся. Захвати с собой большой мешок — подарок громоздкий!

Повесив трубку, Сержант задумался. Так, теперь новый «серпастый и молоткастый» паспорт. Чистый. Не чеченский фальшак, а выданный честь по чести каким-нибудь воронежским УВД. Егерь должен помочь. Егерь всегда делал ему паспорта. Может, попросить его на этот раз выправить на какого-нибудь Михаила Самуиловича Кацнельсона… Хотя нет, рожа не та: русак типичный. Сержант усмехнулся.

Он прошел в кухню. Лидка стояла у плиты и что-то жарила. Наверное, вырезку с грибами, как всегда. Она не обернулась. Заметив, что круглые часы на стене показывают ровно восемь. Сержант включил радиоприемник. Передавали новости. «Сегодня в ресторане в Санта-Барбаре около часу дня убит некий Питер Смайли, коммивояжер из Филадельфии. По словам местной полиции, выстрел был произведен из армейской винтовки с крыши соседнего десятиэтажного здания. Очевидно, стрелял снайпер-профессионал. На крыше также найден труп одиннадцатилетнего Виктора Волкова, единственного сына недавних эмигрантов из России, проживавших в том же доме. Мальчик был убит наповал выстрелом из револьвера 38-го калибра. Вероятно, он оказался случайным свидетелем убийства Питера Смайли. Скорее всего, в него стрелял напарник снайпера. Никаких иных следов на месте преступления полиция не обнаружила».

Лидка резко выключила радио и всплеснула руками.

— Ну какие же гады, какие гады паршивые! За что нашего мальчишку русского убили? Представляешь, сами, сволочи американские, свои грязные делишки обделывают, друг дружку подкарауливают, подстреливают. Ну и черт ними. Но детишек-то за что? Да еще нашего… Каково его матери, а! Ух, нашла бы этого гада — зенки бы ему выцарапала… — Она с удивлением посмотрела на него. — Что с тобой, Лешечка?

— А что? — пробурчал он.

— Глаза какие-то…

— Какие?

— Как у загнанного зверя… — Сержант сглотнул слюну.

— Да ну тебя…

Больше не сказав ни слова, Сержант вышел в коридор и посмотрел в настенное зеркало. Долго изучал свои глаза. Ему вспомнился хохол-таксист, сказавший обидные слова про «виноватый взгляд». Сержант мотнул головой. Врешь, хохол, никакой не виноватый взгляд. Взгляд загнанного зверя. В этом все и дело…

Засиделся ты в Штатах, Сержант, на грязной работе. И пришла пора действовать!

Охранник грубо, с силой толкнул Светлану в спину, так что она, влетев в комнату, чуть не упала. Громко лязгнул задвигаемый засов.

— И чтоб сидела тихо, тварь! — рявкнул из-за двери раздраженный голос охранника. — Теперь в сортир пойдешь только вечером, поняла? И не зови больше! Достала!

Она уже привыкла к подобной грубости и не испытывала, как раньше, острого чувства унижения. Единственное, что постоянно мучило ее в эти последние дни, опасение за Олежку. После неудавшегося побега у нее отняли без всяких разговоров сына, перевели в отдельную комнату, и она постоянно терзалась страхом за него…

Светлана часто возвращалась мыслями в тот черный для нее день прошлого месяца. Боже мой, думала она, как же глупо все тогда получилось. Какая же я была дура! Ведь спасение было так близко! По собственной глупости все испортила!

Еще с зимы Светлана вынашивала мысль о побеге. Хотя и понимала, что в таких условиях побег — чистой воды безумие. Дверь в их комнате была дубовая, с прочным засовом снаружи. Когда ее выводили в туалет, она всегда внимательно украдкой осматривала засов — мощный стальной рельс! Единственное окно снаружи закрывалось массивными ставнями, а изнутри прочной стальной решеткой. Отсюда просто так не убежишь. Вырваться можно разве что хитростью. И она в конце концов придумала как.