Альберт Байкалов - Отпуск на войну

Нависнув над Левицким, он с ходу залепил ему сверху вниз по голове кулаком. Странно, но боль куда-то пропала, Балун продолжал бить и бить кулаком в ненавистное лицо негодяя, пока не потерял сознание…

Очнувшись, он обнаружил себя лежащим на полу и попытался приподняться. Правая рука была в крови, а с костяшек свисали куски кожи.

«Это же надо так бить!» – ужаснулся Балун и перевел взгляд на голову Левицкого. Левая половина лица была в синих шишках, а глаз полностью заплыл. Гигантская ушная раковина казалась небрежно слепленной из красного пластилина и прилепленной к голове абы как.

– Вот это да! – оглядев результаты своего труда, воскликнул он.

Осторожно, словно спящего, тронул Левицкого за скулу и только сейчас обнаружил, что его рот странным образом приоткрыт. Это уже было с ним. Точно такой же холодок снизу по позвоночнику, шевеление волос на затылке, словно кто-то подул в него могильным холодом, и неописуемый животный страх. Испытав дежавю ощущений, Балун дотронулся до плеча лежащего:

– Эй! Ты живой?

Никаких признаков жизни Левицкий не подавал.

Первая мысль была бежать, но он тут же от нее отказался и стал лихорадочно думать, как быть с трупом.

«Может, так и оставить, а сказать, что упал? – мелькнула мысль. – Кто поверит, если вся левая половина лица сплошное месиво?»

Шорох брезента, шаги и вскрик вернули его в реальный мир.

– Что с ним? – присела рядом Катя. Едва взглянув на Левицкого, она подняла на Балуна полный отчаяния и страха взгляд: – Он же мертв!

– Если бы не я его, то он меня, – попытался он оправдаться.

– Да ты понимаешь, что наделал?! – Она трясущимися руками перевернула Левицкого на спину и прильнула сначала ухом к груди, потом приподнялась, схватила запястье, но тут же выпустила руку: – Точно убил.

– Знаю. – Балун огляделся и процедил сквозь зубы: – Уходи.

– Куда? – простонала Катя и закрыла глаза. – Рита здесь!

– Иди и позови, кто там у вас старший, – принял он решение. – Я скажу, что он на меня набросился…

– Ты спятил? У тебя и так проблем выше крыши!

– Каких? – удивился Балун.

– Давай пока положим его на кровать и накроем одеялом, будто спит, – заторопилась Катя. – Потом что-нибудь придумаем!

– А чего думать? – оживился Балун. – Если до вечера никто не хватится, можно смело уходить!

– Куда?

– Назад. – Он показал кивком головы в направлении, где, по его мнению, должен быть Донецк. – А оттуда в Россию…

Балун взял труп за плечи, Катя подхватила его с другой стороны и потянула.

Боль молнией пронзила грудь, застряла где-то в легких, и он разжал руки.

– Не можешь? – одними губами испуганно проговорила Катя.

– Кто сюда может зайти?

– Да кто угодно. – Она выпрямилась. – Хотя сейчас здесь почти никого нет. Из раненых ты да он…

– Обезболивающие есть? Деклофенак, например.

– Откуда? – простонала Катя. – Да и времени нет ждать, когда он тебя возьмет.

Она вновь склонилась над телом, схватила его под мышки и стала разворачивать. Балун по мере возможности помогал.

Водрузив труп Левицкого на кровать, Катя перевернула его на бок, спиной к входу, и накрыла одеялом.

– Жарко, – покачал головой Балун.

– Что? – тяжело дыша, вздрогнула она.

– В палатке духота, а он под одеялом.

– Думаешь, до вечера завоняет?

– Не только, еще и подозрительно.

– Главное, чтобы до наступления темноты не заметили, – с опаской посмотрела на вход Катя.

– Потом уйдем? – обрадовался Балун.

– Нет. Попробую с Ритой вынести его в лес и спрятать.

– Катя! – Балун попытался взять ее за локоть, но она отстранилась и вышла в проход.

– Тебе придется пока потерпеть.

– Почему нельзя просто уйти? – допытывался Балун.

– Наши паспорта у начальника пункта тылового обеспечения, – сухо ответила Катя и ткнула пальцем себе в плечо: – Одна звезда… Майор, кажется.

– А где это?

– Здесь, недалеко, – показала она рукой куда-то в сторону. – В палатке.

С наступлением темноты набившихся в яму мух сменили комары. Их били, но прилетали новые. Так и сидели, пока на небе не зажглись первые звезды.

– А тебя, парень, сюда тоже после анализов? – неожиданно спросила до сих пор молчавшая Настя.

Отчего-то свыкшийся с мыслью, что в этом кошмаре просто не может быть место женщине или ребенку, Никита даже внутренне вздрогнул.

– Из-за каких анализов? – справившись с волнением, спросил он.

– Кровь брали? – наклонился вперед, чтобы лучше видеть его, Герман.