Миллер, шедший рядом с греком, поддерживая его, объяснил капитану, что тот так внезапно велел остановиться, что Панаис, споткнувшись о него, подвернул ногу и ударился головой о камни.
Мэллори склонился к греку, подозревая, что тот симулирует: такой дикарь и головорез способен прикинуться раненым, лишь бы поймать на мушку ещё нескольких немцев… Но выяснилось, что грек и не думал симулировать, доказательством тому служили ссадины и кровоточащая рана над виском.
Не подозревая о присутствии диверсионной группы, немцы, производя много шума, пошли вверх, и вскоре голоса их стихли.
Лука решил, что немецкий комендант принимает все меры к тому, чтобы блокировать возможные выходы из Чёртова пятачка. Мэллори не разделял его мнения, но спорить не стал. Через пять минут группа оставила устье долины; а ещё через пять диверсанты не только вышли на дорогу, проложенную вдоль берега, но и, встретив двух солдат, охранявших штабную машину и грузовик, связали их, сняли с них форму и шлемы, а их самих отволокли в кусты подальше от дороги.
В город Наварон проникли без проблем, группа не встретила никакого сопротивления, поскольку немцы её там не ждали.
Облачившись, как и Мэллори, в немецкую форму. Лука сел рядом с новозеландцем на переднее сиденье и повёл автомобиль. Управлял машиной он виртуозно, что было удивительно для обитателя крохотного островка, затерянного в просторах Эгейского моря. Но Лука объяснил, что много лет служил водителем в консульстве у Эжена Влакоса. До города добрались меньше чем за двенадцать минут. Лука не только великолепно управлял автомобилем, но и хорошо знал дорогу, что позволило ему выжать из мощной машины максимальную скорость. Причём двигались почти всё время, не включая фар.
Добрались без всяких приключений. Проехали мимо нескольких грузовиков, стоявших на обочине, а в двух милях от города напоролись на отряд из двадцати солдат, шагавший навстречу колонной по два. Лука сбавил скорость: мчаться сломя голову было бы чрезвычайно подозрительно — того и гляди собьёшь марширующих немцев. Поэтому Лука включил мощные фары, ослепившие солдат, и громко засигналил. А Мэллори, высунувшись из окна кабины, обругал их по-немецки, приказав убираться с дороги к чертям собачьим. Немцы так и сделали, а молоденький офицер, вытянувшись по швам, откозырял.
Вслед за тем проехали обнесённые высокими заборами сады, поднимающиеся террасами, миновали полуразвалившуюся византийскую церковь и белёные стены православного монастыря, стоявшего напротив, и промчались по улочкам нижней части старого города — узким, извилистым, плохо освещённым, всего на несколько дюймов шире их машины, мощённым крупными булыжниками, с высокими, до колен, тротуарами. Потом свернули в переулок, начавшийся за аркой. Дорога всё время шла в гору. Резко затормозив. Лука осмотрел тёмный переулок. Несмотря на то, что до комендантского часа оставалось больше шестидесяти минут, на улице не было ни души.
Параллельно стене дома поднималась белая каменная лестница без малейшего намёка на перила. Лишь верхняя её площадка была огорожена узорчатой решёткой. Всё ещё прихрамывая. Панаис провёл группу вверх. Потом по плоской крыше они добрались до лестницы, спустились по ней, вышли в неосвещённый двор, через который и проникли в это допотопное здание. Лука уехал, чтобы отогнать автомобиль, прежде чем друзья успели подняться на верхнюю площадку. Вот когда Мэллори сообразил, что маленький грек даже не удосужился сообщить, какую судьбу он уготовил похищенной машине.
Разглядывая сквозь нишу, зиявшую вместо окна, крепостные ворота, Мэллори поймал себя на мысли, что он желает Луке удачи.
И не только потому, что благодаря своей выносливости и находчивости, превосходному знанию местности он оказал им неоценимую помощь, на которую можно рассчитывать и впредь. Новозеландец привязался к нему всей душой, ценя в усаче неизменную жизнерадостность, энергию, полное отсутствие эгоизма. Поистине, мал золотник, да дорог, подумал Мэллори, теплея сердцем. Не то, что Панаис. Но в следующий момент капитан выругал себя за подобную мысль. Панаис же не виноват в том, что он таков. При всей его скрытной и угрюмой натуре Панаис сделал для них не меньше, чем Лука. Но — никуда не денешься — нет в нём человеческого тепла, свойственного Луке.
Не обладал он и присущей Луке сообразительностью и доходившим до гениальности умением извлечь из всего выгоду.
Ведь именно Луке пришло в голову занять это заброшенное здание.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу