Евгений Сухов - Стенка на стенку

Помешкав секунду, Филат нажал на кнопку. И тотчас из переговорника раздался радостный голос Селезня:

– Господи, кого я вижу, проходи, Рома, сколько же времени мы с тобой не виделись!

Щелкнул автоматический замок, и дверь мягко распахнулась. Филат, обернувшись к Даниле, произнес: «Гуляй!» – и вошел внутрь.

В огромном вестибюле сидели два крепких парня в синих костюмах: их безупречно выбритые физиономии излучали довольную сытость. В ответ на его приветствие они выдохнули вполне дружелюбное «здравствуйте». Они совсем не напоминали «быков», состоящих на службе у известного авторитета, а больше походили на ребятишек из охраны важного кремлевского чиновника. Филат уверенно предположил, что, скорее всего, у каждого из них за плечами осталась школа девятого отдела МВД. Ирония заключалась в том, что теперь бывшие менты должны были служить тому, кого учились презирать.

– Мы вас проводим, – сказал один из парней – пижонистый блондин-верзила.

Несмотря на свои внушительные габариты, он имел бесцветную и не запоминающуюся внешность. Так же безлико выглядят в огромном универмаге манекены. Но Филат не обманывался: за умелым перевоплощением в посредственность скрывался высочайший профессионализм костоломов без страха и упрека.

И, не проронив ни слова, он последовал за блондином по широкой мраморной лестнице. Трудно было поверить, что это обитель питерского бизнесмена, а не сверхсекретный объект. Наверняка где-то в стенах притаился невидимый пулемет, способный за несколько секунд перестрелять ораву непрошеных гостей. Филат поймал себя на неприятном ощущении, что его разглядывают через оптический прицел.

Поднялись на второй этаж. Блондин остановился перед глухой железной дверью, поднял лицо к объективу видеокамеры, и дверь, приводимая в действие каким-то бесшумным механизмом, отворилась.

На пороге в свободном черном кимоно стоял Селезень собственной персоной.

– Проходи, что стоишь! – бодро произнес хозяин. Блондина уже и след простыл.

– У тебя здесь прямо как в ставке Гитлера! – не удержался от похвалы Филат. – От кого это ты так зарылся?

– Причина простая – жить охота! Сейчас стреляют все, кому не лень, и толком даже не поймешь, за что убивают. В Питере открылся охотничий сезон, – ответил Селезень. Филат зашел, и дверь легко закрылась, как будто навсегда отрезала его от остального мира. – Знаешь, Ромчик, береженого бог бережет.

– А я к тебе по делу. – Филат пожал протянутую руку и тотчас отметил, что рука у Селезня стала как-то хлипче. Что поделаешь, сытая жизнь расслабляет…

– А было ли хоть раз, чтоб без дела? – укоризненно вздохнул Селезень, обняв за плечи Филата. – Всегда по делу! Ну, все равно раздавим с тобой бутылочку, вспомним старые времена. Помнишь былое, а, подельничек?

– Не забыл, – бесцветно отвечал Филат, оглядываясь. – А ты круто живешь.

Картины, хрусталь, дорогая Мебель…

– Видимость все это. Пыль в глаза пускаю. – Селезень достал из бара бутылку бренди с каким-то диковинным зверем на этикетке. – Видал, какая зверюга намалевана, – ткнул он пальцем в оскаленную морду, – а пьется ничего. Если разобраться, так я все тот же, каким когда-то был. Веришь ли, никакой разницы не ощущаю. Вот, правда, вместо портвеша пью заморские напитки. «Парламент» стал курить вместо «Примы». А так все тот же! – безнадежно махнул он рукой. – Ладно, с чем пришел?

– Ты слышал, что в Питере замочили Чифа?

– Еще бы! Ведь не на острове живу. Взяли его менты из ГАИ, а потом труп отыскался на городской свалке. Недалеко от порта.

Селезень разлил бренди по рюмкам, потом аккуратно завернул металлическую пробку на высоком горлышке бутылки. Движения у него были плавные и такие же размягченные, как рукопожатие, и Филата начал раздражать этот показной аристократизм. Глядя на манеры Селезня, можно было бы предположить, что его юность протекала не под присмотром вертухаев, а под любящими взглядами гувернанток и ел он не тюремную баланду оловянной ложкой, а нанизывал тонкие ломтики ветчины на серебряную вилочку. Филат подавил раздражение и уставился на огромного разлапистого дракона, вышитого золотыми и красными нитками на черном кимоно.

Селезень протянул рюмку Филату, не без интереса проследил за его реакцией и почти ревниво поинтересовался:

– Ну как?

– Водка лучше будет.

– Оно и верно! – охотно согласился Селезень, но потом добавил. – Да я, знаешь ли, водку не люблю. – Он проглотил бренди одним махом, поморщился и совершенно другим голосом, куда более серьезным, добавил: