Евгений Сухов - Стенка на стенку

– Выходим втроем, – распорядился Филат, изобразив на губах нечто вроде улыбки. – Что-то мне не шибко по душе это питерское гостеприимство. Пушки – в карман, и с этой жизнерадостной четверки глаз не спускайте, а если что… так я с Красным сам смогу переговорить по душам.

На дорогу вышли одновременно. Данила и Глеб остались стоять у джипа.

Внешне все выглядело вполне безобидно, но в случае осложнений, при таком маневре, они сумели бы перекрыть путь Красному. Филат не желал уступать в любезности: широко раскинув руки, он двинулся навстречу смотрящему Питера.

Воры встретились, крепко обнялись и долго стучали ладонями друг дружку по спине.

– Ну никак не думал, что ты приедешь! – воскликнул Красный. – Не знаю, о чем они там думают – такого важного человека к нам посылать! И было бы из-за чего! Да я завтра же в общак перешлю причитающиеся денежки. Обижает меня Варяг своим недоверием: если я бандитом начинал, так неужели от братвы гроши сейчас стану утаивать?

Однако в его глазах Филат прочитывал иное: Красного явно раздражала столичная опека и ему совсем не хотелось делиться банком, который он собирал с такими усилиями.

– Ну что ты, Красный, ты же знаешь, как тебя уважают и Варяг, и Михалыч… – спокойно возразил Филат. – Не будь тебя, в Питере давно бы все друг дружке глотки перегрызли. Особенно после того, как Шрама закопали!

В действительности Красный и впрямь оказался на редкость хорошим усмирителем. Он устраивал и московских, и питерских. Пускай он временами срывался на откровенный беспредел, но сходняк ему прощал маленькие слабости: не будь Красного, дела в Северо-Западном регионе совсем бы захирели.

– Возможно, – сдержанно отозвался Красный. – Делаю все, что могу, пускай Варяг не сомневается. Признаюсь, когда он мне позвонил и сообщил, что ты выезжаешь, я был очень удивлен. Насколько я знаю, ты ведь занимаешься совершенно другим регионом, – заулыбался Красный.

– И твоим тоже, Красный, – с нажимом произнес Филат. – Мне поставили задачу посодействовать тебе со сбором в общак. Может, у тебя возникли какие-то трудности? А потом надо будет проводить денежки до Москвы.

– Понимаю. Не сверли меня взглядом, я не в обиде.

– Здесь-то ты каким чудом оказался? – осторожно поинтересовался Филат.

– Решил вот тебя встретить не в городе, а на дороге. А такую честь мы оказываем только самым знатным гостям. Да вот еще решил свиту свою прихватить, – Красный кивнул в сторону четырех молодцов из «ауди», которые деликатно держались в сторонке. – Неспокойно в городе, и мне с этими ребятами ненадежнее.

– Ты же ходишь без охраны? – заметил Филат с наигранным недоумением.

– Не для себя стараюсь, для московского гостя, – серьезно проговорил Красный. От прежней его любезности не осталось и следа. В глазах сверкнул недобрый огонек – теперь это было настоящее лицо питерского смотрящего, которого боялись даже близкие друзья. – А то, знаешь ли, не ровен час – пристрелить могут, мне же потом ответ держать за чужие грешки. Вон Чифа грохнули…

– А ты предусмотрительный…

– Стараюсь!

Теперь Красный улыбался с неподдельным дружелбием. Филат не мог не догадываться, что ему устроили проверочку на испуг. Интересно было узнать питерскому смотрящему, как поведет себя в случае опасности представитель московского сходняка.

– Тебе не стоило встречать меня на дороге, – слегка нахмурился Филат. – Скажу откровенно – еще секунда, и мои орлы пригрели бы твоих гранатами!

– Ну так уж и сразу? – обиделся Красный. – А потом я все-таки тебя чуть-чуть знаю. Прежде чем что-то подобное выкинуть, ты же не один раз проверишь. Ну а если напугал, извини, – улыбка Красного сделалась еще шире, и Филат понял, что шоу продолжается.

Филат искоса поглядывал на Красного: Нет, определенно в этом парне было какое-то особое обаяние. Может быть, такое ощущение возникало от той неистощимой веселости, которая, как шампанское из откупоренной бутылки, пенистым фонтаном било из его сверкающих глаз и широченной улыбки, не сползавшей с лица. Но одним веселым нравом его положительные качества не исчерпывались. Красный, хоть и обожал шумную гульбу – чтоб водка рекой и девки штабелями, – о деле никогда не забывал. Он крепко держал все ниточки санкт-петербургского криминального бизнеса и вовремя умел одну дернуть, другую чуть отпустить, чтобы все колеса сложной машины исправно крутились. Но и этого ему было мало. Красный любил посмотреть на все собственными глазами и на протяжении ночи, в сопровождении одного ли двух молодцов, объезжал свои владения в Питере. В баре на Невском он выпивал рюмку-другую финской водки, потом мчался в порт, проверял там, как идет разгрузка каких-нибудь контейнеров с бельгийскими курами, потом ехал еще куда-то – и так до самого утра. Люди из окружения Красного полагали, что он не спал совсем. Потому что днем он точно так же разъезжал по городу: встречался с людьми, выступал в качестве третейского судьи, а то самолично отправлялся на «стрелку», чтобы учинить правду Смотрящего Санкт-Петербурга прозвали Красным совсем не за цвет лица и не за убеждения, какими когда-то славился «город трех революций». Он был по-мужски красив, и можно было предположить, что кликуха ему досталась за голливудскую внешность. Под два метра ростом, широк плечами и душой, обаятелен, а белозубой улыбкой доводил многих барышень до экстаза. Все знали, что Красный не брезговал проститутками с Невского проспекта, и те окрестили его «Железный Феликс» за то, что он мог напрячь на ночь с пяток путан. Бурная жизнь никак не отражалась на его гладком лице – ни морщин тебе, ни мешков под глазами, – как результат нехороших излишеств, а наоборот, лицо его все более свежело и сам он напоминал крепкую осеннюю репу.