Фланнери О'Коннор: Хорошего человека найти не легко

Мистер Гринлиф ничего не ответил.

— По-моему, так, — продолжала она. — По-моему, так. Но теперь они позабыли все то хорошее, что я для них делала. Помнится, они и старую одежду моих сыновей носили, и старыми их игрушками играли, и кроликов из их старых ружей стреляли. Они купались в моем пруду, охотились на мою дичь и удили рыбу в моем ручье, и я никогда не забывала их день рождения, а там уж и рождество, оглянуться не успеешь. Ну, а помнят они обо всем этом сейчас? — спросила она и ответила: — Нет, какое там.

Несколько мгновений она молча смотрела вслед уходящему солнцу, а мистер Гринлиф разглядывал собственные ладони. Потом, словно мысль эта только теперь пришла ей в голову, она спросила:

— А знаете, какая настоящая причина, что они не приехали за этим быком?

— Нет, — нехотя отвечал мистер Гринлиф.

— Причина та, что я женщина, — объявила она. — Все с рук сойдет, когда имеешь дело с женщиной. Будь тут мужчина хозяин…

Молниеносно, как наносит удар змея, мистер Гринлиф отозвался:

— У вас два сына. Они знают, что у вас в доме двое мужчин.

Солнце скрылось за краем леса. Она перевела взгляд вниз на запрокинутое теперь темное, насмешливое лицо и настороженные глаза, поблескивающие из-под полей шляпы. По затянувшемуся молчанию он мог убедиться, что причинил ей боль; потом она со вздохом сказала:

— Есть люди, мистер Гринлиф, которые выучиваются благодарности слишком поздно, а есть и такие, что так и не выучиваются никогда.

И, повернувшись, скрылась в доме, оставив его одного сидеть на крыльце.

Полночи она сквозь сон слышала какой-то звук, словно большой камень сверлил дыру в наружной ограде ее мозга. Сама она гуляла внутри ограды по живописным холмам, ставя перед собой палку при каждом шаге. Потом она поняла, что это звучит солнце, которое хочет прожечь частокол леса, и остановилась посмотреть, что будет. Она чувствовала себя в безопасности, так как знала, что оно не сможет, что оно обязательно должно будет сесть, как садилось всегда, далеко за пределами ее владений. Когда она только остановилась, оно было разбухшим красным шаром, но, пока она стояла и смотрела, оно начало бледнеть и сжиматься и сделалось под конец как пуля. И вдруг оно прорвалось из-за края леса и понеслось под гору прямо к ней. Она проснулась, прижимая ладонь к губам, а в ушах не такой громкий, но отчетливый раздавался все тот же звук. Это бык жевал листья у нее под окном. Мистер Гринлиф опять упустил его.

Она встала, в темноте пробралась к окну и глянула сквозь жалюзи, но бык успел отойти от кустов, и сначала она его не заметила. Потом чуть в отдалении различила что-то большое и темное. Бык перестал жевать и словно разглядывал ее. Последняя ночь, больше я этого не дотерплю, сказала она себе и смотрела до тех пор, пока железная тень не скрылась во мраке.

На следующее утро она выждала ровно до одиннадцати часов, села в машину и подъехала к коровнику. Мистер Гринлиф мыл молочные бидоны. Семь штук уже стояли снаружи за дверью доильни и прожаривались на солнце. Она две недели не могла добиться, чтобы он это сделал.

— Ну вот что, мистер Гринлиф, — сказала она, — ступайте возьмите ружье. Мы сейчас пристрелим того быка.

— Я думал, вы хотите, чтоб я бидоны…

— Ступайте возьмите ружье, мистер Гринлиф, — повторила она. Голос ее и лицо были лишены выражения.

— Молодец-то опять вырвался нынче ночью, — сокрушенно пробормотал он, еще ниже склонившись над бидоном, в который засунул руку.

— Ступайте возьмите ружье, мистер Гринлиф, — произнесла она в третий раз все тем же торжествующе невыразительным голосом. — Бык сейчас на выгоне с яловыми коровами. Я видела его из верхнего окна. Я отвезу вас туда, и вы сможете отогнать его на соседний луг и пристрелить.

Он неохотно выпустил из рук бидон.

— Виданное ли дело, пристреливать собственного быка своих родных сынов, — произнес он тонким скрипучим голосом.

Он вытащил из заднего кармана тряпицу и стал яростно обтирать руки, потом сморкаться. Она повернулась и пошла, будто ничего не слыхала, только бросив через плечо:

— Жду вас в машине. Ступайте за ружьем.

Из машины она смотрела, как он плетется на конюшню, где хранилось его ружье. Вот он вошел внутрь, и раздался грохот — видно, в сердцах отбросил что-то ногой. Наконец он вышел с ружьем в руке, обошел машину сзади, рывком открыл дверцу и повалился на сиденье рядом с миссис Май. Ружье он держал между колен и смотрел прямо перед собой. Он бы рад меня застрелить вместо этого быка, подумала она и отвернулась, пряча улыбку.