Сергей Довлатов: Иностранка

Всех удивил правозащитник Караваев. Он явился неопохмелившийся и мрачный. Захотел устроить в честь Маруси Татарович небольшое личное самосожжение. Буквально возле Мусиного лифта.

Караваева успели потушить французским бренди "Люамель". Зеленый синтетический пиджак его, как выяснилось, был огнеупорным.

Караваев понемногу успокоился и вежливо спросил:

– Нельзя ли потушить меня внутри?

Ему был выдан дополнительный стакан того же "Люамеля"…

Всех растрогал публицист Натан Зарецкий. Подарил Марусе ценный, уникальный сувенир. А именно – конспиративную записку диссидента Шафаревича, написанную собственной рукой. Она гласила:

"Вряд ли".

И размашистая подпись:

"Шафаревич. Двадцать первое апреля шестьдесят седьмого года…"

Около семи к Марусиному дому подкатил роскошный черный лимузин. Оттуда с шумом вылезли четырнадцать испанцев по фамилии Гонзалес. Это были: Теофилио Гонзалес, Хорхе Гонзалес, Джессика Гонзалес, Крис Гонзалес, Пи Эйч Ар Гонзалес, Лосариллио Гонзалес, Марио Гонзалес, Филуменио Гонзалес, Ник Гонзалес и Рауль Гонзалес. И так далее. Был даже среди них Арон Гонзалес. Этого не избежать.

Как выяснилось, лимузин был их подарком жениху. Невесте же предназначалась серенада…

Стол был накрыт. Бутылки изготовились к атаке. Орхидеи, гладиолусы, тюльпаны – завороженно роняли лепестки в фаянсовое блюдо с неразрезанной индейкой.

Рафаэль был в смокинге. Невеста в белом платье с кружевами.

И все гости улыбались. И Лоло не сквернословил. И у Левушки привычно ощущалась неизменная конфета за щекой.

И музыка наигрывала. И все кого-то ждали. И я, честно говоря, догадываюсь, в общем-то, – кого. Живого автора.

И тут явились мы с женой и дочкой. И Маруся вдруг заплакала. И долго вытирала слезы кружевами…

Тут я умолкаю. Потому что о хорошем говорить не в состоянии. Потому что нам бы только обнаруживать везде смешное, унизительное, глупое и жалкое. Злословить и ругаться. Это грех.

Короче – умолкаю…

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Муся!

Ты довольно часто спрашивала – уж не импотент ли я? Увы, пока что – нет.

А если – да, то этот факт, как минимум, заслуживает комментариев.

Позволь тебе сказать, что импотенцию мою зовут – Елена, Ника, мама. В общем, ясно.

Да, я связан. Но куда серьезней то, что я люблю мои вериги, путы, цепи, хомуты, оглобли или шпоры. Всей душой…

Ты – персонаж, я – автор. Ты – моя причуда. Все, что слышишь, я произношу. Все, что случилось, мною пережито. Я – мстительный, приниженный, бездарный, злой, какой угодно – автор.

Те, кого я знал, живут во мне. Они – моя неврастения, злость, апломб, беспечность. И т. д.

И самая кровавая война – бой призраков.

Я – автор, вы – мои герои. И живых я не любил бы вас так сильно.

Веришь ли, я иногда почти кричу:

"О, Господи! Какая честь! Какая незаслуженная милость: я знаю русский алфавит!"

Короче, мы в расчете. Дай вам Бог удачи! И так далее.

А если Бога нет, придется, Муся, действовать самой.

На этом ставим точку. Точка.

1.Каламбур В. Бахчаняна.

2.Перевод В. Голованова.

3.Шуточное стихотворение Г. Варшавского