Николай Туроверов - «Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы

Есть что-то оскорбительное в том,
Что этот наглый и беспутный ветер
Ломает розы и летит потом
Для новых буйств на беззащитном свете.

Он был пришельцем из другого света,
Стихами одержимый караим,
И ангел был особенного цвета,
Как ночью озаренный дым.
Тифозный бред. Теплушка. Человечий
Призыв о нежности в семнадцатом году.
Снега, снега. И ангельские речи
В сорокоградусном бреду.

Не влюбленность, а любовь и жалость,
Не весна, а осень впереди:
Очень кратковременная старость,
С очень краткой жизнью позади.
Только жить, как верится и снится,
Только не считать года,
И в Париже, где чудесные больницы,
Не лечиться никогда.

У тебя свои заботы.
У меня свои забавы.
Расходиться? Что ты, что ты:
Оба мы с тобой неправы.
И не может одинаков
Жребий быть у нас с тобою ―
У меня молчит собака,
У тебя собака воет.
Значит, так и надо. Что же
Огорчаться по-пустому,
Каждый пусть живет, как может,
А никак не по-другому.

Я гадал в лесу: когда же,
Наконец, меня уважишь
И приедешь к старику?
Но болтунья и пустушка,
В этот странный день кукушка
Онемела на суку.
Дивные бывают вещи.
Обратился к птице вещей,
Чтоб узнать, на сколько дней
К новой хижине моей
Ты приедешь.
«Никогда!» ―
Каркнул ворон.
«Навсегда!» ―
Отвечал я ворону,
Отвернувшись в сторону.

Милый мальчик с грустными глазами,
Милый пальчик ангельской руки;
Никого знакомых между нами
Нет, напоминающих таких.
И хмельней вина моя отрада ―
Знать и негодуя, и любя,
Что, когда мне жить не станет надо,
Жизнь едва начнется для тебя.

Нельзя все время пировать,
Нельзя все время ликовать
И знать, что только жду я
Вина и поцелуя.

Нельзя! Но, может быть, потом,
За незамеченным трудом
Свою увижу тень я ―
Ненужные сомненья.

За стихов нежданное начало,
Музыку нежданную стихов,
Проплывающих над нами без причала,
На стихи похожих облаков, ―
Я не знаю, ―
за цветочки ль эти,
Беленький горошек у межи,
Только стоит жить на этом свете,
Долго еще стоит жить.

― Где мой отец?
― Он на войне,
― Но нет войны!
― Она все длится.
― Но мне отец опять приснится.
Где мой отец?
― Ах, перестань!
― Его я часто вспоминаю,
Он где-то близко.
― Перестань:
Я ничего о нем не знаю.

Снег в ночи светился на скале.
Под скалою, в сакле, перебранка.
Негритянка ела белый хлеб,
Пушкинская мама, негритянка.
Лермонтову было не до сна,
Ангелы метались в поднебесье.
В преисподней волновался сатана,
Собираясь Тютчева повесить.
Было все как будто невпопад.
И, событий в мире не касаясь,
Звездный низвергался водопад,
Над землей все выше поднимаясь.

На каком-то полустанке
Ни часов, ни расписаний,
Удивительно бесшумно
Пролетают поезда.
Сновиденческое место
Предназначенных свиданий,
Всех, кого сюда приводит
Путеводная звезда.
Может длиться ожиданье
Очень долго.
На мгновенье
Остановится курьерский,
Содрогаясь, весь в пару.
Снег да ветер!
Расставанье,
После долгих лет разлуки,
Европейских променадов,
Вновь в снегах и на ветру.
― На Кавказ!
― Стокгольм!
― На Вислу!
Ты опять на Монпарнассе?
Сумасшедший поезд свистнул
И умчался восвояси.

Что лучше может быть пустынного кафе
Под вечер на окраине Парижа.
Париж лежит на голубой софе
И ничего не видит и не слышит
Направо от меня. И я гляжу в окно:
Его тысячелетний профиль
Увидеть всем уже пора давно
Отсюда. Ром, крепчайший кофе
Ему под стать, да и тебе под стать,
Стареющий пришелец без возврата;
Вот только б вспомнить, записать,
Что снилось мне на родине когда-то.
И на углу трактирного стола
Пишу, что дома не писалось,
Что ты жива, не умерла,
Как мне случайно показалось.