Я основал свою версию американского героя, примера для подражания, на тех фильмах, которые видел еще ребенком, в частности на вестернах с Джоном Уэйном. В семидесятых годах, когда я начал карьеру в кино, на экране было немного персонажей этого типа; наоборот, царил период жестокого скептицизма, время без героев — именно потому, что никто, казалось, уже ни во что не верил.
Никто, кроме меня. Я верил в то, чему научила меня жизнь, в те знания, которые стали моей наградой за действия, и то понимание, которое пришло ко мне с опытом, с преодолением страданий и боли потерь. Что бы ни случилось, ничто не заставит меня даже усомниться в правильности того, чему меня научили еще в детстве, учитывая как высочайшие идеалы нашей страны, так и личные идеалы — возможности, доступные каждому, кто искренне стремится к достижению своих целей. Сейчас, как и прежде, я верю в эти идеалы и использую их, чтобы разорвать долгую тишину семидесятых.
Критики не приняли мои первые фильмы, и я до сих пор содрогаюсь, когда вижу себя в тех ранних кинокартинах. Некоторые отвергли их как «развлекательную киношку», но, по правде говоря, они не были только развлечением, хотя понадобилось время, чтобы это понять.
Хотя мои первые фильмы не понравились критикам, американским зрителям они определенно пришлись по душе. Они принесли доходы, а из отзывов своих поклонников я знал, что мои основные мысли были поняты.
Мне всегда хотелось сделать что-то в память об Уилэнде. Мне всегда хотелось создать какой-нибудь серьезный отклик на его смерть. Это время, наконец, пришло в 1983 году. Даже тогда, через десять лет после окончания боевых действий во Вьетнаме, некоторые американские режиссеры едва осмеливались затрагивать тему вьетнамской войны. Остальные все еще колебались или боялись вновь всколыхнуть разногласия, по-прежнему существующие среди американцев. Я думал иначе, и у меня было нечто, что я хотел сказать.
Возникший в результате фильм «Пропавшие без вести» обрел невероятный успех. Я никогда не забуду его премьеры в кинотеатре Вествуда, штат Калифорния. Во время кульминации фильма весь зрительный зал встал, аплодируя и выкрикивая слова одобрения. Очень скоро мы сняли продолжение этой картины, и оно тоже стало очень популярным. Я понял, что люди прислушиваются к тому, что я говорю им с экрана.
После «Пропавших без вести» я снял «Кодекс молчания», и этот фильм, наконец, заслужил похвалы самых маститых критиков (и слова Берта Рэйнолдса о том, что «ты так же хорош, как твой последний фильм»).
Точно так же, как я никогда не раздумывал об изменении себя согласно общественным представлениям в те времена, когда участвовал в состязаниях по каратэ, я никогда не собирался что-то менять в своем образе на экране. Я играю только то, во что верю сам. Помимо моих личных предпочтений и вкусов, я делаю это, потому что знаю, что большую часть моих зрителей составляют подростки и им все равно, как зовут моего персонажа в том или ином фильме, — они видят во мне только Чака Норриса. Они узнают меня в лицо и ожидают, что я буду действовать определенным образом, — и я не намерен разочаровывать их.
Разумеется, дети ни в коем случае не являются единственными моими поклонниками, и я пытаюсь обеспечить содержательное развлечение и для взрослой аудитории. Многим взрослым людям Америки нужен кто-то, на кого они могут равняться, кто-то уверенный в себе и бесстрашный, некий символ того, что мы считаем правильным. Хотя бы на время просмотра моего фильма они могут насладиться усилиями героя в сражении со злом, и его окончательный успех, его победа над злом могут стать для этих людей необходимым толчком или, возможно, мягким напоминанием о наших общих идеалах.
Многие молодые люди, которые смотрят мои фильмы сегодня, даже не подозревают, что когда-то я был учителем и чемпионом в каратэ. Они считают, что я всего лишь актер, неплохо подготовленный в боевых искусствах. В эти дни я, безусловно, наиболее известен своим сериалом «Уокер, Техасский Рэйнджер», и я знаю, что некоторые из его поклонников вообще не связывают меня с боевыми искусствами, — для них важны другие черты характера моего персонажа.
У того героя, которого я играю для телевидения, есть свои особенности; в определенном смысле, Уокера можно считать дальнейшим оттачиванием типажа, который я играл все эти годы. В Уокере отражены те изменения, которые произошли во мне как в актере и как в личности. Но он — по-прежнему я сам, и если зрители видят его движения, жесты, выражение точек зрения и нравственную позицию, они абсолютно правы — это я.
Читать дальше