Татьяна Гармаш-Роффе - И нет мне прощения

– Я не люблю сосиски. Я ему сказала, чтобы еще «коровку» мне дал. Он потом целый пакет мне принес.

– И все это было в машине?

Алексей терпеливо, по-разному формулируя вопросы, пробуждал память девочки. Судя по всему, эти сутки она провела в автомобиле и большую часть времени спала. Видимо, Лидия Самойловна права и ей действительно примешивали снотворное – к сладкой газировке, скорее всего.

Слово за слово Оля продолжала припоминать незначительные детали. Пока, наконец, не выплыло важное: «дядя» разговаривал по телефону, и не раз. Но она не могла ничего сообщить ни о содержании этих разговоров, ни об именах его собеседников.

– А мне он тоже дал по телефону поговорить… – вдруг задумчиво произнесла Оля. – Я ему сказала, что очень его люблю и чтобы он поскорее домой приходил!

– Кто? – одновременно воскликнули детектив и бабушка.

Синие глаза посмотрели на них удивленно.

– Папочка.

…Что и требовалось доказать, устало подумал Кис.

Он задал еще несколько вопросов Оленьке – хотел убедиться, что девочка не ошиблась.

Убедился. Выключил диктофон. Договорился с Лидией Самойловной о том, что она приедет с Олей на Петровку, чтобы составить протокол завтра, нынешний день уже подходил к концу.

Он так и не отважился сообщить страшную новость этим двум осиротевшим женщинам, маленькой и большой. «Пусть Серега им скажет сам завтра», – малодушно решил он переложить груз на плечи дружбана и распрощался.

День заканчивался, Алексей устал – укороченный сон после ночи, проведенной в поисках Манон, хорошей физической форме мало способствовал.

Манон. Надо узнать, как там у них с Петром дела. Наверное, все в порядке, – иначе бы Ломов уже позвонил, как было условлено. И все же лучше подстраховаться… Он набрал номер Пети.

Манон спала долго. Изредка что-то неразборчивое бормотала во сне, несколько раз, почти не открывая глаз, тянулась к стакану с водой, – Петр каждый раз освежал его, – жадно пила и снова засыпала.

Он еще с утра позвонил знакомому и очень именитому врачу, кратко пояснил ситуацию и попросил совета. Совет прозвучал категорично: в больницу, под капельницу!

– Мы не хотим в больницу, – возразил Ломов. – Давай что-нибудь попроще.

Поворчав, врач ответил:

– Тогда побольше пить и писать.

Петр сидел в ее спальне, работая через мобильный Интернет и посматривая на спящую Манон. Время от времени выходил в соседнюю комнату, чтобы поговорить по делу: работа его была связана с аукционами, то есть требовала принимать решения безотлагательно. Пару раз он делал себе бутерброды, быстро съедал их, запив водой, и снова возвращался к постели Манон: ему казалось, что если он не будет рядом, то с ней непременно снова что-то случится.

Наконец девушка открыла глаза. Ее лицо было отекшим, но все же не выглядело больным.

– Наконец-то! – обрадовался Петр.

– Ой, Петюня! Ты здесь?

– Нет. Я телепортировал сюда свое астральное тело.

– Что?.. А-а-а, – засмеялась Манон, – и что твое астральное тело тут делает?

– Шпионит за тобой.

Манон села на кровати, свесила босые ноги на пол.

– И что же входит в сферу интересов моего шпиона?

– Твой процесс мочеиспускания.

– Моче…испускания?!

– Ты должна пойти пописать.

– Должна ?

– Так сказал врач. А ты все пьешь, пьешь, а отливать… Ну, в смысле в туалет не ходишь. Только если ты в кровать не наделала, конечно!

Манон треснула его подушкой и тут же схватилась за живот руками.

– Ой! Мне и вправду надо!

Она почти сползла с постели и, согнувшись, засеменила к туалету.

Петр проводил ее удовлетворенным взглядом: предписания доктора выполнялись.

Он услышал, как Манон после туалета отправилась в душ, открыла воду.

– А что это за майка на мне такая? – вдруг возникла она на пороге комнаты.

– В каком смысле «такая»?

– Ну, вот эта, – она указала пальцем себе в грудь, прикрытую тканью в крупный зеленый горошек.

– Я нашел в твоем шкафу, – пожал плечами Петр. – Ты ее не узнаешь? Может, ее оставил тут твой прежний любовник?

– Ты полагаешь, что у меня в любовниках мог оказаться мужчина, носящий майку в горошек?!

– В таком случае, я не понял, в чем заключается вопрос.

– Откуда на мне взялась эта майка!

– Твое вечернее платье не совсем подходило для сна. К тому же оно изрядно испачкалось…

…«И пропиталось чужими похотливыми взглядами, прикосновениями», – мрачно подумал Петр. Конечно, он ничего толком не знал, но понятно, что такая фигурка, как у Манюшки, да в таком платье, да ночью на бульваре, да при том, что девушка не в себе была… Что угодно могло случиться! Будь его воля, он бы сжег это платье, как лягушачью шкурку в сказке, словно оно стало заклятым.