Лариса Соболева: Ночи с Камелией

– А вам-то что до этого? – тихо спросила Надин дрогнувшим голосом.

– Зыбин не смог мне отказать, когда я напросилась посмотреть, как он работает, ну и стала его помощником в этой истории. Поверьте, мое любопытство не праздное.

– Да, вам трудно отказать. Что ж, Прасковьи нет, а вас она уважала… Это была редкая женщина, таких более не сыщешь. Она поддерживала меня, когда жить не хотелось, и никто об этом не знал. Долгополов ревностно следил за ней, запрещая заводить подруг. Только недавно Прасковья поняла, почему он был так суров: потому что, забрав ее свободу полностью, взамен получил раздолье.

– Вы говорите о записке Вики Галицкой, которую обронил Евгений? Прасковья Ильинична сказала мне, что хотела уйти от него из-за этого.

Не усидев, Надин вскочила, в волнении прошлась несколько раз от стены к стене, возмущенно рассказывая:

– Если бы дело было в одной записке! Прасковья нашла дневник, а там он описывал свои впечатления от женщин, с которыми спал со дня их свадьбы. Настоящий роман! Циничный, вульгарный, пошлый. Я не святая, но читать подробные откровения не смогла. Ко всему прочему Прасковья нашла письма Вики к нему, но ничего не тронула. Она была покойна и сказала мне: «Теперь я на себе испытаю все то, о чем он здесь пишет».

– Так вот почему она вышла на улицу в образе Камелии.

– Камелии? – остановилась Надин, глядя на Марго с непониманием.

– Это прозвище она получила от мужчин, с которыми…

Марго не договорила, опустила ресницы и переплела на груди пальцы рук, в этом почти молитвенном жесте читалась скорбь по несчастной Долгополовой.

– Да, досада на мужа была очень велика. Посудите сами: он держал ее в клетке, когда бы его воля, то ей вообще не видать человеческого лица. Он всех поучал, всячески подчеркивал свою честность и благородство, порицал в других пороки. Прасковья рядом с ним чувствовала себя последней грешницей перед божеством. И вдруг столько гадостей в потертой от времени тетради! Это не просто измена, с которой так или иначе, но смиряются, это… дьявольская изощренность. Прасковья купила вызывающий наряд и черную широкополую шляпу, чтобы ее видели издали…

Видимо, Надин надо было перевести дух, она позвала слугу, приказала принести чай и молчала, пока на столе не задымились чашки. Марго, по натуре нетерпеливая, проявила завидную выдержку, не наседая на нее и полагая, что Оболенцева, рассказывая ей историю Прасковьи, заодно хочет сама разобраться, в чем причина столь нелепой гибели. И точно, отпив из чашки, Надин продолжила:

– Не так давно кто-то украл письма Вики. Долгополов подумал, что их украла жена, и пришел в неописуемую ярость. Не соображая, что делает, кинулся на нее с кулаками. Прасковья предупредила: ежели посмеет ударить, она опозорит его на весь свет, его и Вики. Он боялся не только молвы, но и Галицкого, ведь тот способен убить, а жизнью мерзавец дорожил. Я думала, Прасковья уйдет из дому, но ошиблась. Кажется, она чего-то ждала или ее устраивала ночная жизнь, о которой она рассказывала мне с чувством удовлетворения. Но однажды…

Прасковья вошла в комнату, сказала молодому человеку:

– Погасите лампу.

– Коль вы так желаете… – странно мялся он, стоя у двери.

Она подумала: юноша смущен, потому что молод и не знает, как вести себя, сама подошла к столу и задула огонь. Прасковья сняла шляпу, положила ее на стол, но заскрипела дверь, она замерла, почуяв что-то неладное.

– Эй! – как всегда, тихо позвала Прасковья.

Внезапно ее обхватили не юношеские руки – робкие и мягкие, не часто касавшиеся женщины, а грубые. В них угадывалась воля и сила, но и это не все. Запах мужчины был знакомым. Прасковья сделала попытку оттолкнуть обманщика, да едва не задохнулась – настолько сильно он ее сдавил, заваливая на кровать.

– Пустите! – прошипела она, высвобождаясь.

– Пустить? Не для этого я тебя ловил.

Она узнала голос мужа, таким его – грубой свиньей – Прасковья не знала. Пришлось прекратить бессмысленное сопротивление и ждать. Удобный момент наступил скоро, Нифонт, посчитав, что шлюха сдалась, замешкался, снимая одежду. В это время, собрав силы, Прасковья сбросила его и ринулась к выходу. Долгополов настиг ее и отшвырнул так, что она отлетела к стене, ударилась спиной и упала на пол. Грязно ругаясь, он чиркнул спичкой, зажег фитиль лампы, затем поднял ее:

– Дрянная шлюха, я тебя проучу… Ты?! – Он остолбенел с выражением изумления, ужаса и гнева, казалось, его глаза вот-вот вылезут из глазниц. – Моя жена проститутка?!! Мать моих детей грязная девка?! Вот почему ты мне отказала, когда я тебя встретил…