Наталья Майорова: В моём Мире снова Солнце!

********

Думаю, понятно, почему я так поступала. Для многих из нас, а не только для детей, свой собственный внутренний Мир только так всегда и пишется. Исключительно с большой буквы. А всё, что находится вне его границ и за его пределами, для многих из нас так и остаётся навсегда тайной за семью печатями. Не все из нас обладают таким особым удивительным зрением… И как бы мне хотелось им обладать!

Писала я для взрослой аудитории.

Глава первая

Городской оазис

Помню, как-то утром пришли мы с мамой в наш родной детский сад. Прийти-то мы пришли, но сдать меня туда в тот раз не получилось. Не принимал садик детей. В то утро наш обычно весёлый шумный и гостеприимный детский сад был тёмным, хмурым и неприветливым.

К такому мы с мамой не были готовы. А потому были немного растеряны. Люди всегда теряются, когда нарушаются их планы. Люди теряются, когда нарушается привычный ход событий. Они выглядят потерянными, когда выпадают из привычного ритма жизни.

Мы повернулись к садику спиной и пошли. Я много раз об этом мечтала! И мне сейчас полагалось радоваться. Но у меня почему-то это не очень получалось. Нет, радость, конечно, была. Была, не скрою. Но была она совсем маленькая. И не очень радостная… Потому что не была чистой. А была со всякими примесями. К ней примешивались самые разные безрадостные чувства.

Я видела мамину озабоченность. А ребёнок не может радоваться, если взрослому не весело.

А ещё, дети ведь любят привычный распорядок. И когда что-то идёт не так, детей это тоже выбивает из колеи. А не только взрослых.

И потом, садик всегда по утрам принимал меня натощак. И теперь мой желудок был не согласен. Не согласен с тем, что мы всё дальше и дальше удалялись от того места, где его каждое утро ждала тарелка с чем-нибудь горячим. И поэтому он протестовал и бунтовал. И требовал соблюдения своих законных прав.

Есть такая хорошая поговорка: «Стерпится, слюбится!» И я уже столько раз убеждалась в её правоте! Так вот и здесь. Эта поговорка была прямо про меня и про садик. Мы с ним пусть и не полюбили, но давно уже притерпелись друг к другу. Притерпелись и привыкли. Притерпелись настолько, что иногда даже скучали. Скучали, если не виделись.

И потом мои подружки… «Где они сейчас?», – думала я.

В общем, мамина озабоченность передалась и мне. И вот мы с мамой шли вместе по улице, одинаково озабоченные и одинаково не знающие что делать.

– Возьму-ка я тебя с собой на работу! – сказала мне мама.

– А что я там буду делать? – спросила я.

– Меня подождёшь. Я отпрошусь у начальника. А потом отвезу тебя к бабушке.

Я обрадовалась.

– И ты со мной останешься у бабушки?

– Нет, – сказала мама. – Я вернусь на работу.

Моя радость сразу поутихла. Но не полностью. Потому что я теряла маму, но приобретала бабушку.

На ходу мама строгим тоном провела со мной инструктаж. Вводный инструктаж. На предмет, что можно, а что нельзя делать на работе.

Мама сказала, что на работе будет много незнакомых мне взрослых людей. Но не все они будут незнакомые. Некоторых я узнаю. Тех, с кем мы вместе ездили на базу отдыха летом. Но с ними нельзя будет разговаривать. И, вообще, на работе нельзя будет ни к кому приставать. Ни с разговорами, ни с расспросами. На работе надо будет вести себя тихо. Неслышно. И незаметно. И не мешать взрослым людям работать.

Я была ребёнком стеснительным. Стеснительным и серьёзным. Меня и так пугала мамина работа. Без всякого инструктажа. Но после того, как я его прослушала, мамина работа стала пугать меня ещё больше.

Мы с мамой приближались к величественному и красивому белому зданию. Это сейчас оно какое-то серое. Серое, унылое и неказистое. А в воспоминаниях моего детства оно было огромным. Огромным и белоснежным, утопающим в зелени. В яркой и сочной зелени юной листвы. Это сейчас этот дом также, как и все остальные вокруг, покрылся пыльным налётом. Тем самым налётом, которым покрывается всё без исключения. И этот налёт не всегда украшает то, на чём оседает. Этот налёт – седой налёт времени…

Тогда мама работала в научно-исследовательском институте. И называлось то здание как-то загадочно. Загадочно и красиво. УралНИТИ. Я и не догадывалась, что это название что-то означает. Что это аббревиатура. Мне это название казалось вполне самодостаточным. Было в нём что-то непонятное. Непонятное, а оттого и красивое. Во всяком случае, мне это название казалось прекрасным. И таким же чистым и звучным, как само здание.