Юлия Фирсанова: Божественные маскарады

Разговор сам собой прекратился, и боги целиком отдались танцу. Грациозный, гибкий брат прекрасно чувствовал музыку и партнершу. Каждое движение его великолепного тела было безупречно-небрежно, полно совершенной элегантности. Но сейчас, скользя под музыку, богиня думала не о танце, она разрабатывала подробный план атаки, на который ее натолкнула беседа с братом.

Как только танец завершился, принцесса поняла, что уже приняла новое решение. Почему-то вдруг все стало просто и ясно. Элия улыбнулась и направилась к кузену в личине Смерти. Нрэн напряженно следил за неумолимо приближающейся женщиной с таким видом, как будто смертью вдруг стала она, и смертью неминуемой. Воин и сам не знал, чего ждать от Элии: гневного скандала и обличительных речей, предложения потанцевать или насмешки, но опасался всего этого разом. Он так и не собрался с духом для решительного разговора, оттягивал его час за часом.

– Не хочешь потанцевать, дорогой? – многозначительно промурлыкала богиня, ласково погладив кузена по плечу.

– Нет, не хочу, – соврал Нрэн, медленно отступая к колонне и прижимаясь к ней, как к своему последнему убежищу.

– Не хочешь вообще или не хочешь со мной… танцевать? – нахмурилась Элия, требовательно забарабанив пальцами по груди кузена, в голосе ее проскользнули сердитые нотки.

– Не мучай меня, – вырвалась из самых глубин души бога заветная мольба.

Он не знал, куда девать глаза, чтобы только не видеть перед собой соблазнительного тела принцессы. Принц сжал в кулаки руки, чтобы они, упаси Творец, не коснулись Элии. А кузина все искушала его своим голосом, улыбкой, запахом, должно быть, проверяла, способен ли он владеть собой или совсем превратился в одержимого безумца, от которого лучше держаться подальше. Самому принцу казалось, что именно так дело и обстоит. Еще несколько секунд, и все запреты перестанут существовать.

– Мучить тебя, дурак? Никто не способен делать это лучше, чем ты сам! Упрямый, твердолобый солдафон! – промурлыкала богиня.

Нрэн молчал. Элия окружила себя и кузена завесой безмолвия и предъявила ультиматум:

– Хорошо, я оставлю тебя в покое навсегда, если ты ответишь на два моих вопроса словом «нет», но ответишь честно. Именем Сил Любви, ответствуй, ты желаешь меня?

Богиня потребовала ответа именем своей сути, и солгать ей было невозможно.

– Безумно, – выдохнул Нрэн, с бесконечным ужасом сознавая, что говорит запретные слова вслух.

– Ты любишь меня?

– Больше жизни, – вновь признался воитель, мучительно силясь замолчать, но слова, жгущие его душу, вылетали изо рта помимо воли.

– Ни у кого я еще не вырывала признания силой, – вздохнула с легкой грустью принцесса. – Можешь гордиться, дорогой, ты – первый.

– Но мы не должны… – обретя способность говорить не то, что чувствует, а то, что считает нужным, начал воитель.

– Почему? – уперев руки в бока, пошла в атаку принцесса. – Ты уже женат или дал клятву верности даме сердца?

– Нет, – испуганно выпалил Нрэн.

– Дал обет воздержания, за нарушение которого по какому-нибудь твоему дурацкому кодексу воителя полагается смерть?

– Нет, – помотал головой кузен, напрочь забыв о том, что речь шла об ответах всего на два вопроса и теперь уже ничто не толкает его к откровенности.

– Нет? Тогда почему ты избегаешь меня? А теперь лепечешь «мы не должны»? – яростно рыкнула Элия.

Любая, даже самая интересная забава рано или поздно должна наскучить. И сейчас богиня чувствовала, что устала от неприступной стойкости кузена.

– Ты делаешь меня слабым, – признался Нрэн откровенно, словно сам хлебнул изрядную дозу фиоля.

– Ах вот оно что! – воскликнула принцесса и топнула ножкой. – Я заставляю что-то чувствовать совершеннейшую машину для убийств, и у нее возникают неполадки в механизме! Но нельзя же жить в абсолютном бесстрастии, драгоценный мой! Ты бог, а не Жнец, и сутью твоей тебе назначены сильные чувства.

– Ты заставляешь меня страдать, причиняешь боль, – выпалил прямо, как на исповеди, принц, чувствуя неожиданное облегчение от того, что смог сказать это вслух.

– Любовь – это и страдания и радость, но если первую чашу ты испил сполна, то от второй отказываешься с поразительным упорством. Ты упрямый осел, Нрэн. Боль твоя не исчезнет никогда, а наслаждение ты отталкиваешь сам. Где же здесь твоя хваленая логика, воитель? – усилила моральное давление красавица.

– Разве я могу быть логичен, когда дело касается тебя? Любовь не знает логики, – мрачно улыбнулся принц, сдаваясь без боя, и подумал: «Что ж, если Элия хотела выбить из меня признание, она его получила, теперь может издеваться, сколько ей заблагорассудится, пусть смеется над солдафоном, осмелившимся полюбить богиню любви».