Автор Неизвестен: Русский литературный анекдот конца XVIII - начала XIX века

"Помилуйте, Ваше Превосходительство, — возразил смотритель, — одна пощечина, конечно, в счет не идет, а несколько пощечин в сложности чего-нибудь да стоят". [29, с. 118.]

* * *

Начальник департамента. Мне кажется, я вас где-то встречал.

Молодой проситель, желающий получить место в департаменте. Так точно, Ваше Превосходительство: я иногда там бываю. [29, с. 358.]

* * *

Чиновник. Я пришел всепокорнейше просить Ваше Превосходительство уволить меня на год в заграничный отпуск.

Директор департамента. Что это вам вздумалось?

Чиновник. Да так-с; нынешний год нехорош для чиновников.

Директор. Как нехорош?

Чиновник. В нынешний год почти все табельные дни приходят на воскресенья, так что мало остается неприсутственных дней. Поэтому и желаю я воспользоваться этим годом. [29, с. 297.]

* * *

Один департаментский чиновник никак свыкнуться не мог с выражением "написать записку в третьем лице". В таких случаях он докладывал начальству: "Не прикажете ли написать записку от Вашего Превосходительства в трех лицах?" [29, с. 452.]

* * *

Секретарь (это было в старину) сказал писцу: "Помилуй, братец! Сколько запятых наставил ты: что слово, то запятая? К чему это?" — "Да с запятыми-то, сударь, красивее!" [54, с. 317.]

* * *

Одно правительственное лицо писало всегда своею рукою черновые проекты по делам особенной важности. Этот грамотей, для облегчения себя, совершенно выкинул из русской азбуки неугомонное η и употреблял везде одно е, В конце бумаги выставлял он с дюжину η и, отдавая бумагу для переписыванья, говорил чиновнику: "Распоряжайтесь ими, как знаете". [29, с. 428.]

* * *

Говорили однажды о звукоподражательности, о собрании некоторых слов на разных языках, так что и незнающему языка можно угадать приблизительно, по слуху, к какой категории то или другое слово должно принадлежать. В Москве приезжий итальянец принимал участие в этом разговоре. Для пробы спросили его: «Что, по-вашему, должны выражать слова: любовь, дружба, друг?» — «Вероятно, что-нибудь жесткое, суровое, может быть, и бранное», — отвечал он. «А слово «телятина»?» — «О, нет сомнения, это слово ласковое, нежное, обращаемое к женщине». [29, с. 296.]

* * *

При одной престарелой любительнице словесности говорили о романах Вальтера Скотта и очень часто упоминали его имя. «Помилуйте, батюшка, сказала она: Вольтер, конечно, большой вольнодумец, а скотом, право, нельзя назвать». Эта почтенная старушка была большая охотница до книг, особливо до романов. 154, с. 315–316.]

* * *

Кто-то говорил, что он желает умереть не в надежде, что будет лучше, а что по крайней мере будет иначе. Молодой стихотворец приносит к опытному критику два стихотворения свои с просьбою сказать ему, которое из них можно напечатать. По выслушании первого стихотворения, критик не обинуясь говорит стихотворцу: печатайте второе! [29, с. 163.]

* * *

N., известный немецкий литератор, отдал для продажи несколько экземпляров нового сатирического своего сочинения швейцару одного из здешних клубов. Через несколько времени спросил он его: «Покупают ли у тебя мои сочинения?» — «Покупают, покупают, — отвечал швейцар, — читают и смеются».

На ту пору случился в передней русский поэт… (Но имени ему здесь нет…) Услышав, или, так сказать, по-модному подслушав все это, отдал он также на комиссию швейцару сотню экземпляров нового своего стихотворения. Через неделю этот поэт, или рифмач, спрашивает его: много ли продал он книжек? «Ни одной, сударь, — отвечает тот с примерным простодушием, — всем показываю: читают, смеются, а не покупают». [54, с. 321.]

В настоящем сборнике сведены вместе тексты одной только жанровой разновидности, которую можно назвать «историко-биографический анекдот». Цель такого отбора — дать читателю, наряду с представлением о жанре, представление о той или иной эпохе, о той или иной исторической личности. При этом мы старались отбирать такие анекдоты, которые вместе с конкретными (правда, далеко не всегда достоверными) историческими и биографическими подробностями содержат некую остроту, пуант, придающие рассказу литературную завершенность. Естественно, при размытости понятия о «смешном» в сборник попали и собственно анекдоты и рассказы о забавных ситуациях и beaux mots (то есть своего рода «прото-тексты», из которых, в процессе их распространения, могли родиться жанрово чистые тексты). Весь корпус вполне условно разделен на несколько хронологических циклов, внутри которых дополнительно выделяются отделы, посвященные наиболее популярным рассказчикам или героям анекдотических историй. В качестве материала для сравнения в Приложении даны тексты бытового или нравственно-сатирического звучания, не несущие примет конкретного исторического периода.