Идрис Шах - Сказки дервишей

Дервиш сказал ему: «Ступай по такой-то дороге, пока не придешь к перепутью, где увидишь засохшее дерево. Стань под этим деревом и каждому прохожему предлагай напиться воды».

Человек сделал, как ему было сказано. Прошло много дней, и люди стали его примечать: повсюду разнеслись слухи, что он дал обет творить милостыню и следует особому курсу самокон-троля под руководством совершенного мудреца.

Однажды один путник, который, видимо, очень торопился, отвернул голову, когда тот человек предложил ему напиться воды, и поспешно продолжал свой путь. Вспыльчивый человек крикнул ему вдогонку: «Постой, ответь на мое приветствие и испей воды, которую я предлагаю всем путникам!» Но тот даже не обернулся. Он еще несколько раз окликнул его, но не получил никакого ответа.

Возмущенный такой неучтивостью, человек тут же обо всем позабыл. Он быстро снял свое ружье, висевшее на сухом дереве, прицелился в удаляющегося грубияна и выстрелил.

Пешеход замертво повалился на землю, и в тот же миг произошло чудо: сухое дерево расцвело.

Сраженный пулей оказался закоренелым убийцей и был как раз на пути к совершению самого ужасного преступления в своей жизни.

Итак, как видите, есть два рода советчиков. Первые чисто механически повторяют какие-то установленные принципы. Вторые – это люди знания. Те, кто встречает людей знания, ждут от них нравоучений и относятся к ним, как к моралистам. Но цель этих людей служить истине, а не оправлывать благочестивые надежды.

Дервиш, фигурировавший в этой истории, говорят, никто иной, как Хаджи ад-дин Кубра – один из величайших суфийских святых. Он основал орден Кубравийа («Величайшее братство»), который имеет много общего с основанным позднее орденом святого Франциска. Как и святой из Асиза, Хаджи ад-дин прославился своей сверхъестественной властью над животными.

Хаджи ад-дин был одним из шестисот тысяч горожан, погибших во время разрушения Хорезма в 1221 году. Утверждают, что монгольский завоеватель Чингиз-хан, зная о его славе, обещал сохранить ему жизнь, если он добровольно сдастся. Но Хаджи ад-дин Кубра вышел вместе с другими на защиту города и позднее был найден среди убитых.

Предвидя эту катастрофу, Хаджи ад-дин незадолго до нашествия монгольских орд отпустил от себя своих учеников и направил их в безопасные места.

Один человек изучил язык животных. Однажды он прогуливался по деревне, как вдруг его внимание привлек какой-то шум. В конце улицы он увидел осла, отчаянно ревущего на собаку, которая что есть сил лаяла на него.

Человек приблизился и стал слушать.

– Все это говорит только о траве и пастбищах, – говорила собака, – я же хочу тебе поведать о мясе и костях, ибо я этим питаюсь.

Тут человек не мог более сдерживаться и вмешался в их разговор:

– Вы могли бы придти к чему-то общему, если бы поняли, что полезность сена подобна полезности мяса.

Животные резко обернулись к незванному гостю. Собака на него свирепо залаяла, а осел так сильно его лягнул задними ногами, что он свалился без чувств.

Не обращая на него более никакого внимания, собака и осел продолжили свой спор.

Эта басня, напоминающая одну из басен Руми, взята из знаменитой коллекции Меджнуна Каландара.

В течение сорока лет он странствовал по свету и рассказывал на базарных площадях обучающие истории. Одни говорят, что он был сумасшедшим (его имя так и переводится), другие – что он один из «преображенных», развивших в себе способность воспринимать связь между такими вещами, которые обычному человеку кажутся ничем не связанными.

Два благочестивых и достойных человека вошли в мечеть в одно и то же время. Первый снял свои туфли и, аккуратно придвинув друг к дружке, оставил их за дверью. Второй тоже снял туфли, сложил их подметками и, сунув за пазуху, вошел в мечеть.

Это событие возбудило спор между другими благочестивыми и достойными людьми, которые сидели у входа и все видели. Они решили выяснить, кто из этих двух поступил лучше. «Человек вошел в мечеть босой – так не лучше ли было оставить свою обувь за дверью?»

«Мы не учитываем одного: он мог взять с собой туфли для того, чтобы они ему напоминали в священном месте о должном смирении, – возразил другой».

Но вот те люди, совершив молитву, вышли на улицу. Спорщики, разделившиеся на два лагеря, окружили каждый своего героя и стали расспрашивать, чем были продиктованы их поступки.