Ма Чжэнь: Мифы и легенды Китая

Для него, внука императора Вселенной, в небесном дворце не существовало закрытых дверей. Он выкрал волшебную почву и отправился на землю. Даже не переведя дух, он отыскал взглядом самый пик громадной волны и без промедления полетел над водой по направлению к нему. Оказавшись над тем местом, где вода бурлила и бесновалась сильнее всего, он высыпал туда пригоршню магической почвы. Тут же, по мановению его руки, прямо из волн поднялась плотина, и вал разбился о нее; посреди бескрайнего океана выросла твердая земля, и наводнение отступило.

Чжулун

С ликующими криками люди сбегали с гор и радостно кувыркались и прыгали на вновь показавшейся земле, празднуя свое второе рождение. Они еще не знали, что своим спасением обязаны Гуню, и возносили хвалы Хуан-ди, благодаря его за милосердие.

Сянлю первым обнаружил неладное и наблюдал за тем, что делает Гунь.

– Какая-то удивительная вещь! Если ее бросить в воду, она создает плотины и запруды, – доложил он Гунгуну.

Гунгун захохотал, и за этим весельем слышалось злорадство.

Чжулун

– Это волшебная земля, самая большая драгоценность Хуан-ди. Гунь наверняка украл ее, иначе Хуан-ди сам отдал бы нам приказ прекратить наводнение. Гунь должен умереть!

Гунгун поспешил во дворец верховного правителя.

– Владыка, – изобразил он неведение, – Гунь уже усмирил потоп волшебной землей, моя миссия закончена.

Хуан-ди не изменился в лице, услышав эту поразительную весть: на то он и был небесным императором, чтобы не верить всякому сказанному слову без доказательств.

– Я не приказывал остановить наводнение. С какой бы стати Гуню являться на землю с магической почвой?

– Но Гунь уже остановил ею потоп!

Это поколебало уверенность Хуан-ди, и он приказал Хоу-ту проведать, на месте ли чудесная земля. Правда быстро раскрылась, и Хуан-ди впал в такую неописуемую ярость, что мир содрогнулся. Грозно рыча, он стал выкрикивать приказы: богу огня Чжужуну – найти и убить Гуня, богу земли Хоу-ту – забрать обратно чудотворную почву, богу воды Гунгуну – возобновить наводнение. Возвращение земли входило в обязанности Хоу-ту как земного божества, а вот умертвить Гуня Хуан-ди поручил Чжужуну из опасений, что кто-нибудь из его собственных родичей отпустит преступника – точно так же, как в свое время Чжужун у горы Бучжоу позволил Гунгуну уйти. Хуан-ди был убежден, что Чжужун, с которым они когда-то враждовали, не пощадит его внука. Гунь должен был умереть: ведь разве потомок, предавший тебя, не отвратительнее самого злейшего врага?

Когда Чжужун, Гунгун и Хоу-ту прибыли на землю, люди невольно задались вопросом, как же все-таки закончилась битва при Баньцюане, раз потомки проигравшего Шэньнуна преследуют внука победителя Сюаньюаня. Так всем стало ясно, что Хуан-ди бесповоротно вознамерился уничтожить Гуня.

Гунь не стал сопротивляться могучему Чжужуну, понимая, что в любом случае будет схвачен. Хоу-ту изъял волшебную почву, и потоп, усиленный Гунгуном, вновь захлестнул всю землю. Гунь видел крушение своей заветной мечты о спасении человечества, и сердце его разрывалось от скорби.

Чжужун привел Гуня на гору Юйшань, что на самом-самом крайнем севере земли, на границе мира живых и загробного царства. Здесь круглый год не было видно солнца, царил мрак и стояли трескучие морозы. Единственный лучик света, который проникал сюда, исходил из ущелья Яньмэнь на южной стороне горы – от свечи, которую держал в пасти дракон Чжулун.

Гора Юйшань не была затоплена, но Гунь слышал, как волны ударяются о скалы.

Гора Юйшань была необитаема, но Гунь слышал, как люди, плача и стеная, толпами бегут к ней в поисках спасения.

Горькие слезы полились из его глаз и тут же замерзли на холодном горном ветру, словно ледяные жемчужины.

И рухнул Гунь без чувств на вершине горы.

Узнав историю о похищении Гунем волшебной земли, читатели, знакомые с греческой мифологией, не могут не вспомнить о великом Прометее. Прометей украл для людей огонь с небес, и Зевс жестоко отомстил ему, приковав к скале в далеких и безлюдных Кавказских горах. Каждый день свирепый орел клевал печень Прометея, заставляя его бесконечно страдать. Судьба Гуня, в свою очередь, сама по себе звучит героическим гимном мужеству и стойкости.