Мурасаки Сикибу: Дневник

Утром двадцать первого дня сановники пожаловали к государыне. Все обстояло самым обычным образом, но оттого ли, что дамы в течение нескольких месяцев были затворены дома, но только на тех из них, кто был помоложе, прием произвел сильное впечатление. А ведь им еще только предстояло увидеть настоящие праздничные одежды.

В этот вечер государыня призвала управляющего делами дворца принца – Нарито – и одарила его благовониями, доверху заполнившими большой ларец. Подарок управителю земли Овари – Накакие – был сделан супругой Митинага.

В тот же вечер состоялось праздничное действо. Государыня тоже соизволила прийти. Поскольку мальчик находился при ней, разбрасывали рис и было необычайно шумно.

Мне стало как-то не по себе и потому я покинула залу с тем, чтобы прилечь и вернуться, когда полегчает. Однако тут появились Кохеэ и Кохебу и уселись возле жаровни с углями. «Там столько народа – ничего не видно», – сказали они. Тут в комнату вошел Митинага. «Что ты здесь делаешь? А ну-ка, пошли», – сказал он, и я была вынуждена уступить.

Танцовщицы выглядели совершенно измученными, а дочь Накакие вообще почувствовала себя дурно и была вынуждена удалиться. Все плыло у меня перед глазами – как во сне. Когда действо закончилось, государыня вернулась в свои покои. Молодые же придворные об увиденном действе только и говорили. «Вы заметили – верхняя и нижняя кромки бамбуковых занавесок в каждой комнате выглядят по-особому, а у всякой дамы своя прическа, и сидят дамы все по-разному».

Слышать все это было неприятно.

«Как будут выглядеть девочки в этот особенный год – ведь на этот раз будет по-другому», – с беспокойством и нетерпением думала я. Когда же они появились, сердце мое сжалось от жалости, хотя никого из них я не знала близко. Оттого ли, что те, кто представлял танцовщиц, были столь уверены в превосходстве своих воспитанниц, но только глаза мои разбегались, и я никак не могла решить – кто же достойнее. Человек, более понимающий в делах нынешних, смог бы, наверное, сделать это лучше. Несмотря на яркость дневного света, вееров девочкам позволено не было, хотя молодые придворные находились здесь же. Девочки были хороши и внешностью и поведением, но желание показаться не хуже других, казалось, угнетало их. Я думала о них с сочувствием.

Я полагала, что бледно-зеленая верхняя накидка дочери управителя земли Тамба очень красива, но кому я действительно позавидовала, так это дочери советника Фудзивара Санэнари, которая была одета в красное, составлявшее превосходную пару с желто-зеленой короткой накидкой ее служанки. Девочка, несшая курильницу с благовониями, выглядела не столь привлекательно. Дочь советника Канэтака была высока ростом, с красивыми волосами. Нижние накидки у всех четырех девочек были одинакового темно-пурпурного цвета, а цвет верхних накидок – разным. У всех девочек обшлага были пятислойными, но только у дочери управителя земли Оми они оказались одного и того же лилового цвета, что свидетельствовало о ее безукоризненном вкусе; сочетания цветов, их оттенки – все было превосходно.

Когда распорядители шестого ранга приблизились, чтобы забрать у дам веера, одна из служанок, выделявшаяся своей красотой, неожиданно бросила свой веер в их сторону. Вряд ли такой поступок можно расценить как приличествующий женщине. Однако, если бы мне самой пришлось предстать перед глазами стольких людей, я бы тоже, наверное, наделала глупостей. В свое время разве могла я предположить, что мне придется иметь дело со столькими людьми? Но сердце изменяется так быстро – не уследишь. А теперь, подумала я, я уже пообвыклась, потеряла стеснительность и мне уже не обременительно общаться с кем бы то ни было. Мысли текли как во сне – куда-то далеко-далеко, и я перестала замечать что происходит вокруг.

Комната, предназначенная для сопровождающих советника Санэнари, находилась возле покоев государыни. Поверх щита, разгораживающего помещение, можно было видеть кромку бамбуковой шторы, которая вызвала столько разговоров в прошлый раз. Были слышны приглушенные голоса: «Госпожа Саке, кажется, чувствует себя вполне свободно с дамами из свиты Гиси, старшей супруги государя», – сказал Правый советник Канэтака, выдавая свое давнишнее с ней знакомство. Минамото-но Масамити, носивший звание сесе, также знал ее: «Госпожа Саке прошлой ночью сидела в восточном крыле вместе с другими дамами». Дамы из свиты государыни нашли эту новость весьма занятной.