Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

Не хотелось думать о том, какое будущее ждет этого ребенка.

* * *

Когда я был младшим ординатором, мне довелось оперировать девятилетнего

мальчика с острой субдуральной гематомой, которая развилась вследствие травмы

после автомобильной аварии. Сосед вез его вместе со своими детьми в зоопарк,

когда в них врезалась другая машина. Водитель умер на месте, равно как и его

пятилетняя дочь. Мозг моего маленького пациента (до этого я практически не

работал с детьми) во время операции так сильно отек, что с трудом удалось

вернуть его в черепную коробку, и зашить кожу головы тоже оказалось непросто.

При острых субдуральных гематомах такое бывает. Мальчик был единственным

ребенком в семье, зачатым после долгих лет борьбы с бесплодием и нескольких

попыток ЭКО. Вряд ли его мать смогла бы родить снова. Мне пришлось сообщить

несчастной женщине, что ее сын умрет. Я наблюдал за ее реакцией и вдруг

осознал, что выношу смертный приговор не только ребенку, но и ей самой. Не

очень-то приятно рушить чужие надежды подобным образом. Больница, в

которой я стажировался, занимала высотное здание на севере Лондона; окна в

отделении интенсивной терапии были широкие, из них открывался чудесный вид

на город, лежащий внизу. Помню, как свет, проникавший в палату через эти

большие окна, отражался от натертого до блеска пола, пока я вел женщину к

кровати, где, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких, лежал

ее ребенок с кривой повязкой, которая скрывала грубые стежки на голове.

Когда становишься свидетелем столь жестоких страданий, очень трудно сохранить

веру во всемогущее божество, управляющее людскими судьбами.

Разве что, как поется в известном церковном гимне Викторианской эпохи, на

небесах действительно есть друг всех детей, который компенсирует им муки

земной жизни.

Но я нейрохирург, и я много раз видел, как из-за физических повреждений

лобных долей головного мозга люди – их моральные устои и социальное

поведение – менялись в худшую сторону, порой кардинально. Да уж, нелегко

верить в бессмертие души и в жизнь после смерти, когда сталкиваешься с

подобными вещами.

* * *

Амбулаторный прием в клинике обычно заканчивается к шести вечера.

Телохранители, словно по волшебству, всегда появляются в нужный момент и

отвозят нас домой к Деву, живущему недалеко от больницы. После этого мы

обычно сидим в саду, пьем пиво и болтаем.

Люди, шесть лет назад похитившие дочь Дева и Мадху, пришли из долины. Они

отравили одну из собак, подбросив ей кусок мяса, после чего перелезли через

забор с острыми зубьями.

– Похищением дочки дело не ограничилось. Были и другие попытки

вымогательства. Раньше я всегда сам носил свой мобильный, пока однажды мне

не позвонили и не сказали: «Вы слышали про группировку Черного Паука?

Помните, как мы убили такого-то и такого-то врача?» Они хотели денег, но я не

пошел у них на поводу, и теперь Рамеш, мой водитель, носит телефон вместо

меня. Во время восстания маоистов ко мне частенько приходили, требуя деньги. Я

всегда отказывал, но обещал с радостью оказать бесплатные медицинские услуги.

– Но разве помощник предводителя восстания не был вашим школьным

приятелем? – спросил я.

– Не то чтобы приятелем. Но мы действительно вместе ходили в школу.

Христианские учителя-миссионеры его очень любили. В отличие от меня.

– Значит, он был, как мы говорим, зубрилкой?

– Что-то вроде того.

Я спросил о судьбе людей, похитивших его дочь.

– Она вела себя так храбро! – сказал Дев чуть ли не со слезами на глазах. – Когда

похитители сказали, что заберут одного из нас, она сразу же вызвалась. Моя

шестнадцатилетняя дочь! Я чувствовал себя совершенно беспомощным. Почему

она должна страдать из-за моего успеха?

– И чем все закончилось?

– Пришлось заплатить выкуп. Но Медха смогла в общих чертах описать место в

Патане, куда ее отвезли: в какой-то момент с глаз у нее сползла повязка.

Полицейские провели масштабную операцию и поймали всю банду. Только вот за

похищение не было предусмотрено серьезного срока: негодяям грозило не более

года-двух в тюрьме. К счастью, полицейские нашли у них наркотики, и их

оформили по полной программе: упекли за решетку на пятнадцать лет.

* * *

Дев прекрасно знал, что я мечтаю увидеть вершины Гималаев, однако бóльшую