Ириска: Джулай и Джун: Летние истории

там тоже нужна. Собственно с Джейми я познакомилась именно в больнице.

У нее на глазах машина сбила одноклассника. Тяжело читать про смерти в

газетах, или слышать в новостях, но пока смерть не коснулась вас лично, это

не возможно понять. Вы еще плаваете в своем мыльном пузыре, забыв о том, какая это хрупкая защита. А потом … бац! Пузырь лопается. Когда смерть

касается непосредственно вашей жизни, вашего пузыря, все меняется. Не

кардинально, но самого, прекрасного мыльного пузыря уже нет, и больше не

будет. Просто потом вы забываете, что когда-то у вас была хрупкая

прозрачная защита. Когда ты юн, смерть кажется чем-то далеким и

нереальным. Ты на все отмахиваешься и не понимаешь страха смерти. А

потом на твоих глазах смерть забирает человека. Молодого, энергичного.

Такого ты. И в тебе как будто тоже что-то умирает. И ты понимаешь: Эй. А я

ведь тоже умру. Меня поразило, то, как Джейми корила себя в

эгоистичности. Она честно призналась мне, что больше всего испугалась не

смерти одноклассника, а того факта, что она может умереть. Вот так же.

Бессмысленно, из-за плохой дороги, пьяного водителя. Мы с ней долго

говорили. И потом еще, когда она приезжала в офис. Мы разговаривали в

офисе. Гуляли в парке, кормили уток на пруду. И говорили, говорили. Я

сказала, что она умрет. И я умру. Все умрут. Когда-нибудь. Это цикл. Мы

были на кладбище. Среди серого и зеленого, где мелькают черные силуэты.

Мы были у Джуна и Августа. Я не рассказывала ей обо всем, но призналась, что чувствовала то же самое. Тогда в машине, непосредственно перед

столкновением, я сначала подумала, как же мне не хочется умирать. И

Августа я боялась потерять, потому что боялась остаться одной. Это не так

эгоистично как кажется. Это по-человечески. Я не думаю, что, возможно, побороть страх смерти. Потому что это так естественно. Как любить. Мы

ведь боимся любить. Порой боимся жить. Я не слишком доверяю людям, самоуверенно заявляющим, что смерти они не боятся. Это скорее похожее на

самовнушение. Я тебя не боюсь, не боюсь. И что? Ей все равно. Боишься, не

боишься, а все равно попадешь в ее костлявые руки. А ведь можно и так: Да, я боюсь тебя. Я много чего боюсь: пробок в метро, продырявить себе палец

рыболовным крючком, обнаружить волос в каше. Да, это, наверное, обывательский подход. Но смерть, она ведь … обыденна. Она может быть

естественной, насильственный, случайной, но она есть. И никуда ты от нее не

денешься. И после одной из наших встреч за Джейми приехал старший брат.

Так я познакомилась с будущим мужем. Его зовут Мэй. Шучу. Нет, боюсь, мои нервы не выдержали бы такое издевательство, хотя имя его близко к

предыдущему. Его зовут Мэйсон, и он терпеть не может свое имя, так как

считает, что это имя для стариков. Так что на первом свидании я долго

пыталась втолковать, что нет такого понятия, как имя для стариков. Потому

что родились-то они не пожилыми. Дома Мэйсон, потупив глаза, говорил, что может Джейми стоит сменить психолога, потому что я не слишком

адекватная. И что я врушка. Потому что я сказала, что не курю, а потом когда

я якобы отходила в туалет, он вдруг заметил, что я стою и дымлю на улице.

Что его пугает, как хрустят костяшки моих пальцев, когда я, не стесняясь, разминаю их. Что я пью виски, пусть и с колой, но это напиток не для

девушек. И что лицо у меня чересчур эмоциональное, потому что там

отражается невообразимое количество эмоций: одна за одной, и невозможно

понять, что за эмоцию я испытываю на самом деле. Что я слишком быстро

говорю, и он не поспевает за моей мыслью. А я потом на встрече с Джейми

смущенно говорила, что ее брат, конечно, симпатяга, но жуткий зануда. Что

полчаса он раскладывал салфетки, потому что официант не правильно их

разложил. Что придирался к салату, мол, туда совсем другой салат положили.

И потому, что пытался мне, абсолютному гуманитарию, втолковать важность

решения какой-то математической задачки. Через неделю он позвонил мне и

пригласил на второе свидание. А я всю эту неделя, ходила сама не своя, и

думала, если не позвонит, я сделаю это сама. И вот через четыре дня у нас

свадьба. Я люблю его. Может не так, как любила Джуна. Или Августа. Но я

люблю его, и счастлива стать его женой. И это самое главное. Все хорошо.

Как и говорил когда-то Джун. Джордж и Джина снова вместе. А два года

назад у них родился замечательный мальчуган по имени Нэйтан, несколько