— Начало, конечно, многообещающее.
— Выход будет в другое измерение. Я толком не понял. Как-то странно всё к нам привязывается. Год назад нашу командировку на юг помнишь, когда вся банда, как сквозь землю провалилась?
— Отлично помню, — ответил мой друг.
— Эта группировка просто ломанулась в другой мир и теперь гадит нам оттуда. Все остальное завтра.
— Неслабое начало . . .
— Вот и я говорю — кранты всему, — заключил я.
Мы замолчали, обсуждать больше было нечего.
Галицкий был в том же чине, что и я — полковник. Это давало мне основание вести себя несколько свободней с моим давним другом и соратником, когда не было посторонних. При других, всё было официально. В нашем заведении количество звёзд на погонах не имело большого значения. Значение имела занимаемая должность. Здесь-то и была та самая пропасть, разделявшая меня и Галицкого.
Был он немного старше меня. Начинал я служить под его началом, откуда и тянулась наша дружба. Когда спасаешь друг другу жизнь несколько раз, это меняет отношения. Много раз я бывал у него в гостях. Его жена Нина была обворожительной жгучей брюнеткой и добрейшей души человеком. Она то ли совершенно не подозревала о деятельности своего мужа, то ли молчала, как партизан. Я не допытывался. У них были две очаровательные дочушки.
Для всех остальных наши отношения носили официальный характер, особенно с тех пор, как я стал командиром группы, а Князь стал моим начальником.
Я встал с кровати, решив воспользоваться благами цивилизации, принял душ и повалился спать.
Утром, проведя наш обычный утренний комплекс упражнений с продолжительным бегом и, закончив утренние процедуры, я и Виталий вышли на улицу. Мы обогнули корпус жилого комплекса, в котором ночевали и двинулись по дорожке к небольшому двухэтажному зданию чуть поодаль. Я огляделся по сторонам.
Всё было, как обычно. Территория центра была огромной, для постороннего, окажись он здесь не понятно зачем и как, было бы очень затруднительно определить на сколько. Мы молча поднялись на крыльцо центрального входа и вошли в фойе точь в точь повторяющее вчерашнее. Я и Бекас свернули налево и оказались в небольшом кафе.
Мы сели за накрытый белой скатертью стол. К нам подошла полная добродушная официантка в тёмно-синем платье и белоснежном фартуке и стала накрывать на стол. Официантка тётя Вера была не старше нас, но тем не менее мы все звали её "тётя" за её сердечное отношение к нам. Называла она нас обычно "соколики", "господа офицеры", если хотела подчеркнуть значимость момента или просто "солдатики".
— Доброе утро, соколики, — обратилась она к нам своим жизнерадостным певучим голосом.
— Добренькое утречко, тёть Вера, — дружно ответили мы в один голос.
— Чего угодно отведать, господам офицерам?
— А угодно мне отведать сегодня чёрной икры столовой ложкой, — в тон официантке ответил я.
— А мне ушицы из осетра с расстегаями, — не долго думая заказал Виталий.
— Значит, как всегда, макароны по-флотски, — со вдохом заключила тётя Вера и ушла за едой.
Мы переглянулись и дружно выдохнули воздух, делая комплемент фигуре тёти Веры. Она повернулась к нам, погрозила кулаком и вернулась к своим обязанностям. Мы улыбнулись.
После быстрого завтрака мы разошлись по делам.
Я направился к Галицкому.
— Здравие желаю, товарищ полковник! — войдя, поприветствовал я своего начальника.
— А-а, доброе утро! Спишь долго, — незлобно, но веско произнёс полковник.
— Молодому организму долгий сон совершенно необходим, как утверждает современная медицина, — в ответ заявил я.
— С каких это пор ты опять стал молодым? Гляди у меня, а то переведу на кухню картошку чистить!
— Нормально, подальше от начальства, поближе к кухне — вот мой девиз и всех доблестных вооружённых сил.
— Ладно, хватит разговоры разговаривать, порядок хулиганить и безобразия нарушать. Пойдём, я тебя с профессором околонаучных дисциплин познакомлю. Тебе предстоит с ним работать вплотную. Он будет вашим проводником на тот свет и обратно. Беречь его как зеницу, во как!
— Зачем нам пассажир?
— Он пригодится в деле. Кроме того, таков приказ, — Галицкий поднял в воздух указательный палец и выпучил глаза. — Приказ самого, не к ночи будь помянутым, генерала-майора Латникова Сергей Гаврилыча.
— Понял, не дурак. Был бы дурак, не понял, — закончил я.
Генерал-майор Латников был широко известен в нашем узком круге посвящённых. Это был человек несгибаемой воли, тонкого ума и беспримерного мужества. Авторитет его был непоколебим. Если уж Князь сослался на него, то операция приобретала особый характер, о чём меня и предупредил Галицкий. Очень редко, как опытный командир, полковник ссылался на вышестоящее начальство — всегда говорил от своего имени. Дескать, я здесь и царь и бог. Оно и понятно, по другому и быть не может.
Читать дальше