Герман Матвеев: Тарантул

– Ну как, товарищ подполковник?

– Все в порядке. Предупредил меня, что у него есть шапка-невидимка… Леночка, идите в свою комнату, – мы его переоденем.

– А зачем? – вырвался некстати вопрос у Лены, но Иван Васильевич нашел нужным ответить.

– Зачем? У него в одежде может быть что-нибудь спрятано, зашито или написано невидимыми чернилами. Надо все проверить. Понятно?

– Да.

– Вот мы и захватили с собой обновку для него. Минут через двадцать Мальцев пришел в себя. Мутным взглядом он посмотрел на стоящих вокруг него мужчин, затем, почувствовав какое-то стеснение в одежде, поднял руку и взглянул на рукав пиджака. Встретив насмешливый взгляд Ивана Васильевича, он выпрямился в кресле и глубоко вздохнул.

– Что со мной?..

– Ничего страшного, – ответил подполковник. – Небольшой обморок.

– Это ваша работа?

– Да. Когда имеешь дело с ученым-химиком, приходится и самому заниматься химией.

Только сейчас Тарантул почувствовал, что во рту нет ампулы. Видно было, как он ищет ее языком.

– Как вы… – проговорил он. – Как вы догадались… откуда?

– Не ломайте напрасно голову, – перебил его Иван Васильевич, – меня предупредил об этом Шарковский. Собирайтесь, пора ехать. Надеюсь, теперь вы не испаритесь.

В ответ на эти слова Мальцев безнадежно опустил голову на грудь. Многолетняя борьба закончилась полным поражением, и он даже не мог умереть по собственному желанию.

Иван Васильевич вернулся в свой кабинет с головной болью. За двое суток он четыре раза вызывал на допрос фон Штаркмана, устроил ему очную ставку с его подчиненными, неоднократно допрашивал Лынкиса, задержанных на кладбище и на Васильевском острове, но добиться ничего не сумел. Все они словно сговорились, утверждая, что служат в военной разведке и собирали сведения чисто военного характера.

– Перед нами была поставлена одна задача: разведать как можно скорей, сколько и какие части стоят в Ленинграде, не готовится ли на этом участке наступление, – сказал Лынкис на первом же допросе.

– Ну, а если готовится? – спросил Иван Васильевич.

– Регулярно сообщать командованию.

– А дальше?

– Все.

– Значит, вы были только пассивным наблюдателем?

– Если хотите – да.

Примерно то же заявляли и остальные. На допросах фон Штаркман охотно говорил о чем угодно: о литературе, о науке, о политике, о религии, но, как только Иван Васильевич задавал вопросы о цели его приезда в Ленинград, он, как и остальные, начинал твердить, что прибыл с намерением выяснить готовность Советской Армии к наступлению и, если будет возможность, выяснить день, час и направление главного удара.

На вопрос о том, почему Шарковский был так поражен, узнав, что Тарантул и Мальцев одно лицо, фон Штаркман с кривой улыбкой ответил:

– Это наши личные дела… так сказать, семейные. Не будьте, подполковник, нескромным.

На повторные вопросы об этом он вообще отказался отвечать.

Положив папку с протоколами на стол, Иван Васильевич неторопливо налил в стакан воды, достал из шкафа и проглотил таблетку пириминаля, запил ее водой, сел за стол и протянул ноги.

– Н-да… поторопились, – сказал он вслух. Операция была закончена. Вся банда выловлена и обезврежена, но этого Ивану Васильевичу было недостаточно. Он ни на одну секунду не сомневался в том, что фон Штаркман явился в Ленинград с каким-то конкретным заданием. Но с каким именно? Угадать это было невозможно и даже зацепиться, чтобы строить какие-то предположения, не за что.

– Войдите! – сказал Иван Васильевич, услышав стук в дверь.

Бураков быстро подошел к столу, лихо козырнул и, с плохо сдерживаемой улыбкой, громко сказал:

– Разрешите доложить, товарищ подполковник?

– Докладывайте.

– Выяснил. Савельев врет. Работает он на городской водопроводной станции. Пробрался туда совсем недавно.

– Савельев? В финской шапке, с противогазом? Который отстреливался на кладбище?

– Он самый. Это такой тип, товарищ подполковник… Жуткий тип! Хищник!

– Так. Ну и какие же ты делаешь выводы?

– Очень простые. Он был связан с аптекарем. Почему-то скрывал место работы. Почему? Я думаю, не хотели ли они взорвать станцию и оставить город без воды.

– Есть аварийная водокачка, – возразил Иван Васильевич, но сейчас же прибавил: – Это хорошо, что ты выяснил место его работы. Зацепочка. Ну, а что с ребятами?

– Завтра утром перебираются на свои места. Условились, что я заеду на машине и развезу.