Эдвард Торп - Человек на все рынки - из Лас-Вегаса на Уолл-стрит. Как я обыграл дилера и рынок

В то время в средней школе Нарбонна было около восьмисот учеников с седьмого по двенадцатый класс. В ней также существовала система социальных классов, становившаяся более выраженной по мере перехода от младших классов к старшим. Около 20 % учеников составляли «сливки», которые занимали все должности в классах и в школьном самоуправлении и организовывали все танцы и выпускные вечера так, как им хотелось. В их число входило большинство лучших спортсменов, самые красивые девочки из клубов поддержки спортивных команд школы, а также ученики из наиболее состоятельных семей. Поскольку в близлежащих городах, Ломите и Харбор-Сити, жили в основном рабочие, «состоятельными» считались владельцы мелких предприятий и лавок. «Свои» могли себе позволить тратить деньги на совместные обеды в школьной столовой. Такие, как я, приносившие свои завтраки из дома в бумажных пакетах, были «чужими» и ели где придется. У «своих» были машины, которые они начинали водить с шестнадцати лет; многие из них ездили самостоятельно уже в десятом классе. Я должен был дорасти до возраста получения прав только в выпускном классе, но все равно у меня не было денег на покупку автомобиля. Наличие доступной машины было непременным условием для свиданий, участия в вечеринках на пляже и поездок на спортивные соревнования.

Мы с моей небольшой компанией «чужих» организовали шахматный клуб, и неизменно готовый помочь нам мистер Чессон нашел комнату, в которой мы могли играть на большой перемене. Кроме того, я организовал научный клуб, который привлек несколько учеников, интересовавшихся наукой. Часть перемен я проводил, играя в гандбол, бросая старые теннисные мячи в установленные во дворе баскетбольные щиты или играя в «собачку». Когда мяч оказывался у меня в руках и меня преследовала толпа старших ребят, поймать меня было трудно – отчасти потому, что мои ноги были хорошо натренированы постоянной ездой на велосипеде, а отчасти потому, что я боялся того, что со мной случится, если меня поймают.

Я считал всех, с кем имел дело, равными мне и заслуживающими того же уважительного отношения, которого я хотел бы для себя, если их поведение не предполагало иного. Однако многие из «своих» считали, что с ними и членами их клики все должны обращаться по-особому. С их привилегированной точки зрения, «чужих» следовало держать подальше, не обращая на них особого внимания.

Мой конфликт со «своими» начался в девятом классе, когда я получил по физкультуре годовую оценку «В» [25] Во многих американских школах и вузах использовалась (и используется до сих пор) пятибалльная система оценок, в которой отметки обозначаются не цифрами, а буквами: А, В, С, D и F (в порядке убывания). Таким образом, оценка «А» приблизительно соответствует пятерке, «В» – четверке, «С» – тройке и т. д. (прим. переводчика) . К своему удивлению, я выяснил, что оценки по этому предмету, не имеющему никакого отношения к наукам, учитываются при поступлении в институт. Дальнейшие исследования показали, что ученики, выбирающие такие виды спорта, как американский футбол или бег, автоматически получают «А» по физкультуре. При этом они исчерпывают квоту высших баллов по этому предмету, в результате чего остальные – в том числе и я – могут получить только «В» или «С», если не хуже. Я бегал довольно быстро для своего возраста, но отставал от одноклассников по физическому развитию просто потому, что был на полтора года младше. Успехи на беговой дорожке представлялись сомнительными, про американский футбол нечего было и думать. Что же делать?

По совету Джека Чессона я выбрал в качестве спортивной специализации теннис – таким образом я автоматически стал кандидатом в команду школы. Так называемым тренером был учитель истории: он ничего не знал о теннисе и мог только организовывать нас и следить за поведением. Никакого обучения не было – я учился на практике. Каким-то образом меня сначала взяли в запасной состав школьной команды, а потом, в предпоследнем и последнем классах старшей школы, перевели и в основную команду.

Один из лучших в школе футболистов, «свой» разумеется, высказал вслух то, что многие из «сливок» думали о такой наглости: «Теннис – это спорт для хлюпиков». Я пригласил этого героя сразиться со мной на корте после уроков. Он оказался сильнее, чем я предполагал, и вполне стабильно отбивал мячи, которые я ему посылал. Поэтому я начал гонять его по корту из стороны в сторону, и минут через двадцать он вышел из игры, совершенно обессилев.