Клайв Льюис: Просто христианство

1) Новое изменение не передается от поколения к поколению через половую активность. Следует ли этому удивляться? Было время, когда пола еще не существовало; размножение и развитие происходили другими методами. Следовательно, мы могли бы ожидать, что вновь наступит время, когда пол опять исчезнет или (как и происходит в действительности), продолжая существовать, перестанет служить главным каналом развития.

2) На начальных стадиях у живых организмов не было выбора или была незначительная возможность выбора, предпринять им новый шаг или нет. Они были объектами прогресса, а не субъектами. Но новый шаг, превращение сотворенных существ в рожденных сыновей и дочерей, — сугубо добровольный, по крайней мере — в одном отношении. Он не доброволен в том смысле, что сами мы не могли бы ни придумать его, ни избрать, не будь он нам предложен. Но он доброволен в том смысле, что мы можем от него отказаться, когда нам предлагают совершить его. Мы можем, так сказать, отпрянуть назад; можем прирасти ногами к земле и позволить новому человечеству уйти вперед без нас.

3) Я назвал Христа «первым моментом» нового человека. Он, конечно, гораздо больше, чем «первый момент», не просто один из новых людей, но новый Человек. Он — источник, центр и жизнь всех новых людей. Он пришел в эту созданную Им Вселенную по Своей воле, принеся с Собою зоэ, новую жизнь (новую для нас, с нашей точки зрения, конечно; ибо там, где Он пребывает вечно, Зоэ существовала всегда). Он передает нам ее не по наследству, а посредством того, что я назвал «благотворной инфекцией». Получить ее можно, вступив с Ним в личный контакт. Другие люди становятся новыми через пребывание в Нем.

4) Этот шаг отличается от всех предыдущих скоростью, с которой он совершается. Ведь по сравнению со всем периодом развития человека на этой планете распространение христианства среди людей подобно мгновенной вспышке молнии, ибо две тысячи лет — это почти ничто в масштабах Вселенной. (Не забывайте, что мы все еще ранние христиане.) И сегодняшние недобрые, попусту изнуряющие нас разделения — это, будем надеяться, лишь детская болезнь: у нас все еще режутся зубы. Внешний мир, несомненно, придерживается противоположной точки зрения. Он полагает, будто мы умираем от старости. Но он неоднократно полагал так и прежде. Мир снова и снова приходил к заключению, что христианство умирает от преследований извне и от разложения изнутри, умирает из-за расцвета мусульманства, из-за развития естественных наук, из-за подъема революционных движений. И всякий раз его ожидало разочарование. Впервые оно настигло его после распятия Христа: Человек снова ожил! В некотором смысле — и я прекрасно понимаю, какой ужасной несправедливостью это должно казаться, — Воскресение продолжается с тех пор и по сей день. Они непрестанно убивают дело, которое Он начал; и каждый раз, когда они разравнивают землю на его могиле, до них внезапно доходит слух, что оно все еще живо и даже появилось в новом месте. Неудивительно, что они нас ненавидят.

5) Риск в данном случае гораздо выше. Соскользнув обратно, на более раннюю стадию развития, творение теряло в самом худшем случае несколько лет жизни на Земле; зачастую оно не теряло и этого. Но когда был сделан новый шаг, обстоятельства изменились: теперь, отступив назад, мы теряем награду, которая (в самом строгом смысле слова) бесценна и безгранична, потому что сейчас наступил критический момент. Век за веком Бог направлял природу к той точке, где она обретает способность производить такие существа, которые смогут, если захотят, перешагнуть за ее пределы, чтобы обратиться в «богов». Позволят ли они, чтобы их взяли из среды природы? В некотором смысле этот процесс подобен критическому моменту родов. До тех пор, пока мы не поднимемся и не пойдем вслед за Христом, мы будем оставаться в составе материальной природы, все еще будем находиться во чреве нашей великой матери. Ее беременность длится долго, она — болезненна и исполнена волнений, но она уже достигла своей критической точки. Великий момент наступил. Все готово. Доктор прибыл. Но пройдут ли роды благополучно? Нельзя забывать, что от обычных они отличаются в одном очень важном отношении. При обычных родах ребенок лишен права выбора. В данном случае такой выбор есть.

Интересно, что сделал бы обыкновенный ребенок, если бы мог выбирать? Возможно, он предпочел бы остаться в темноте и тепле, в безопасности материнского чрева. Ему, безусловно, казалось бы, что, оставаясь там, он обеспечивает себе безопасность. И в этом была бы его роковая ошибка: ведь если бы он остался во чреве, то неизбежно бы погиб.