митрополит Владимир (Иким): Врата покаяния: Слова, произнесенные в разные годы в период пения Триоди постной

Силу кратких молитвенных обращений, содержащих преславное имя Спасителя, верные знали с первохристианских времен. С внешней стороны: такие молитвы легко запоминаются, к их произнесению легко обретается навык, они превосходно обуздывают мятущийся ум. А в жизни духовной – из этих простых семян возрастают дивные всходы благодати. Опытом святых отцов самым действенным средством для стяжания непрестанной памяти о Боге признана молитва Иисусова. «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!» – в этих немногих словах молитвы Иисусовой заключена целая вселенная христианских чувств.

Здесь – исповедание Христа Спасителем и Господом. Здесь – мольба о помиловании кающегося грешника. Здесь – призывание имени Господня, страшного для духов злобы. Из каждого слова веет свет разума. Постигнув это, приступивший к молитве Иисусовой сможет руководствоваться неукоснительными законами молитвенной жизни: заключать ум в произносимые слова, отсекать всякие посторонние мысли, не допускать разгорячения крови и воображения непотребных зрительных картин. И, конечно же, условием условий для спасительности делания остается смирение пред Богом и людьми, сознание своей нечистоты и немощи.

Именем Моим будут изгонять бесов , – обетовал Христос Искупитель (Мк. 16, 17). Ничто так не страшит диавола в устах человеческих как молитва Иисусова, и занятиям ею особенно противится враг нашего спасения. Первый его лукавый прилог – внушение скуки, вопрошания жалкого рассудка: «Что толку без конца повторять одно и то же?» Эта ложь разоблачается не умствованиями, а живым опытом – делатель Иисусовой молитвы с первых шагов вкушает ее пользу, а затем и прикасается к ее сладости. Преподобный Варсонофий Оптинский говорит: «Какой-нибудь человек никогда не пробовал меда и станет расспрашивать, что это такое. Как ему объяснить? Скажешь ему, что мед сладкий, приготовляется пчелами, вынимают его из улья… И все-таки не поймет, что это такое. Не проще ли сказать: “Хочешь узнать мед? Да попробуй его. Попробовал? Сладко?” – “Сладко”. – “Знаешь теперь мед?” – “Знаю”. Попробовал человек и сам понял. Так и с Иисусовой молитвой. Многие, познав сладость ее и значение, все оставили, всю жизнь отдали ей, чтобы сродниться с ней, слиться со сладчайшим именем Господа Иисуса Христа».

Но тут же святой Оптинский старец предупреждает: «Две добродетели необходимы в деле спасения: одна – любовь, другая – смирение. Без этих двух не только умная молитва, но и самое спасение невозможно».

Да, даже простое призывание имени Господня, в котором не участвуют ум и сердце человека, оказывается сильным оружием в борьбе со страстями. Для изъяснения такого действия молитвы Иисусовой в благочестивых сочинениях приводится притча о попугае. Этот попугай имел строгого хозяина, нередко распекавшего своих подчиненных. Попугай, хоть без ума и толку, а все же запоминал грозные хозяйские речи. Однажды клетка попугая осталась незапертой. Он выпорхнул на волю – и оказался в когтях ястреба. Обезумев от страха, попугай голосом своего хозяина рявкнул на хищника – тот испугался и выпустил жертву. Так же пугает демонов имя Иисуса Христа – Победителя ада, поправшего диавольскую державу.

«Трудовая», одним умом повторяемая, Иисусова молитва является великолепным противоядием от грубых страстей и внешних соблазнов, но не спасает от тонких внутренних искусов, прежде всего – от тщеславия и гордыни. Впрочем, внимательный делатель найдет лекарство от самовозношения в самой молитве Иисусовой. «Чем, в самом деле, человеку тут возноситься? Оборванный, ощипанный просит милостыни: помилуй! помилуй! – а подастся ли милость, это еще кто знает», – так врачует самомнение молящихся преподобный Амвросий Оптинский.

Знающие понаслышке о вершинах Духа, на которые приводит подвижников Иисусова молитва, и торопящие явление внутреннего рая в горячке неочищенных эмоций или с помощью телесных приемов – таковые неизбежно обольщаются сатаной, под видом благодати опьяняются бесовскими миражами и гибнут навеки. Следует твердо помнить: озарениям Божественного света предшествуют многие годы «трудовой» непрестанной молитвы, сопряженные с чистотой жития и помыслов, подвигами воздержания, смиренным братолюбием и пламенным Боголюбием. Высшие дары благодати – удел великих святых; и не человек достигает их, но нежданно дарует Сам Всевышний. Нам, немощным, лучше и не думать о них и не выспрашивать о ведущих к ним путях – довольно с нас и сладостного мира душевного, истекающего из постоянства в «трудовой» молитве.