Виллигис Йегер: Поиск смысла жизни. Изменение сознания на пути к внутреннему миру

Бог полностью удаляется. Хотеть ухватить Его — значит держать в руках пустую оболочку. Мое сердце не испытывает желаний; я больше не жажду Бога. Есть Его хлеб или не есть — это одно и то же, как и быть наполненным Богом или пустым. Я за одну ночь потерял вкус к Богу и к вещам. Я вдруг перестал прославлять творение, прежняя восторженность исчезла и сменилась пугающим меня равнодушием…

Я наблюдаю за изменением моих чувств: мои уши как будто оглохли, мои глаза как будто ослепли, мой вкус притупился, мои уста умолкли, потому что слова, которые могли облечься в форму, стали ничтожными.

Часто меня охватывает давящий страх от непредсказуемости этого развития, которое грозит полностью исключить любую мою инициативу. Моя доля, которую я мог бы в это привнести, всегда будет ничтожно малой. То, что составляло мое человеческое бытие, мое самоопределение, становится незначительным. Что-то такое распадается в ядре, а у меня нет сил это сохранить. Мое нынешнее состояние, которое мучительно охватывает всё мое бытие, можно сравнить с отчаянным положением утопающего, чей крик о помощи захлебывается в его гортани. Это отчаяние вызывает сомнение, смогу ли я вообще продолжать путь в подобном состоянии. Я еще никогда так не боялся впасть в глубокую душевную депрессию, как в последнее время, когда мне было отказано в любой активности и казалось, что с меня снимают кожу, кусочек за кусочком. Это не может быть смыслом процесса становления целого, только через снижение и утрату потенциала действительно можно стать человеком! Почему у Божественного пути такие нечеловеческие черты!

Всё более насущным становится вопрос: неужели моя любовь, мое самоотречение, мои усилия, мое присутствие относились к Богу, который, возможно, совсем не был Богом? Не пропускал ли я до сих пор этого истинно Божественного Бога в своих человеческих представлениях и в своем познании? Боже, почему ты так стремительно, так безоговорочно, целиком и полностью, заманиваешь меня на этот путь и лишаешь меня своего присутствия, которое означает для меня радость, надежду и мужество?

Почему я с таким трудом понимаю, что только полное освобождение от всех моих представлений, образов и желаний ведет к пути становления человека и Бога единым целым?

Я топчусь в темноте; я должен оставить любую кажущуюся уверенность, которую мне необоснованно дают мои чувства и мое сознание, чтобы шаг за шагом продвигаться к такому состоянию, когда ничего не знаешь, ничего не можешь и ничего больше не хочешь. О, как противится моя натура этому настоящему, которое является единственно возможным для Божественного пути.

Все вещи такие пустые, безмерно пустые. Освещенные солнцем вершины — пустые, деревья — пустые, пение птиц — пустое; друзья, которых я встречаю, — пустые, Бог — пустой, мое сердце — пустое. Не было ли у этого сердца в прошлом достаточно глубоких переживаний, где всё было пропитано Божественной полнотой? Не является ли то или иное познание только разным свидетельством одной и той же невыразимой действительности?

«Мой Бог» — это только заученная формула, но здесь нет никакой Божественной противоположности, к которой может повернуться сердце. Я, видимо, стал безбожником. Буду ли я теперь, как и прежде, в нужде молиться Богу; это был бы грех — отделение. Прежняя вера имеет голову!

Раздается рыдание. Сердце долго плачет внутри. Наконец наступает огромная ясность: нет, в глубине является «да». Всё является «да», что коренится в этой глубине и рождается из нее как любовь. Всё является абсолютным «да».

По прошествии нескольких часов после этого формулируется слово «Лева» (Отче)! Но уже не так, как прежде, в качестве обращения к «Богу». А так: из первоначальной «А» что-то приходит в язык, бормочет «в, в»… (это заменяет все немые знаки алфавита и представляет все формы выражения воспринимаемого в неартикулируемом): двигается, течет и опускается назад к «А».

«Авва» читается и туда, и обратно одинаково. Прообраз и отражение, раскрытие и возвращение, раньше и позже, это «не-два».

Может безбожник молиться?!

Авва! А!

Когда я пришел домой, я снова осознал, что такое жизнь и что это значит иметь возможность жить. Прежде всего я познал неизмеримую силу, неописуемую радость, которая таилась в каждом моменте. (А сейчас я осознаю бедность моего словарного запаса, поскольку совсем не могу выразить словами то, что я в действительности познал!)