Антон ЛаВей: Сатанинская библия

6. Сатана олицетворяет ответственность для ответственных вместо участия к духовным вампирам.

7. Сатана представляет человека всего лишь еще одним животным, иногда лучшим, чаще даже худшим, чем те, кто ходит на четырех лапах; животным, которое вследствие своего "божественного, духовного и интеллектуального развития" стало самым опасным из всех животных!

8. Сатана олицетворяет все так называемые грехи, поскольку они ведут к физическому, умственному и эмоциональному удовлетворению!

9. Сатана был лучшим другом Церкви во все времена, поддерживая ее бизнес все эти годы!

Первая книга Сатанинской Библии не является лишь попыткой наибольшего богохульства, а есть изложение того, что можно назвать "дьявольским негодованием". Дьявол был атакован слугами Бога безжалостно и безоговорочно. Принцу Тьмы не было предоставлено ни единой возможности высказаться в манере ораторов Властелина Правоверных. Стучавшие по кафедрам проповедники прошлого были вольны определять «добро» и «зло» так, как устраивало их, и с радостью предавали забвению, как на словах, так и на деле, тех, кто не соглашался с их ложью. Их разговоры о «милосердии», едва речь заходит о Его Адском Величестве, становятся пустым притворством, и, что еще более несправедливо, — они осознают тот очевидный факт, что без их сатанинского врага разрушится сама их религия. Как печально, что аллегорический персонаж, которому духовные религии обязаны своим успехом, наделен НАИМЕНЬШИМ милосердием и удостаивается лишь постоянного издевательства от тех, кто помимо всего прочего наиболее елейно проповедует игру по правилам! За все века, в течении которых Дьявола закрикивали, он ни разу не повышал голоса, отвечая своим клеветникам. Он оставался джентльменом во все времена, несмотря на то, что те, кого он поддерживал, неистовствовали в своих речах. Он показал себя образцом хороших манер, но, теперь, считает он, пришло время крикнуть в ответ. Он решил, что пришел срок воздать должное. Отныне не нужны более своды правил лицемерия. Чтобы выучить Закон Джунглей надобна лишь краткая диатриба. Где каждый стих преисподняя. Каждое слово — язык пламени. Пламя Ада пылает буйно… и очищает! Прочтите же и выучите Закон.

1. Из сей бесплодной пустыни стали и камня я возвышаю свой голос, дабы смогли вы услышать его. Востоку и Западу я подаю знак. Северу и Югу я даю знать: смерть слабым, богатство сильным!

2. Откройте глаза, дабы видеть, о, люди, чей разум заплесневел; слушайте меня, недоуменные миллионы!

3. Ибо я восстаю, чтобы бросить вызов мудрости мира; подвергнуть испытанию законы Человека и «Бога»!

4. Я испрашиваю суть его Золотого Правила и хочу знать, зачем нужны его десять заповедей.

5. Ни перед одним из твоих печальных идолов я не склоняюсь в смирении и, тот, кто изрек "ты должен", есть мой смертный враг!

6. Я погружаю свой указующий перст в водянистую кровь твоего бессильного сумасшедшего Спасителя и пишу на его иссеченном черном теле: Вот ИСТИННЫЙ принц зла — царь рабов!

7. Ни одна седая ложь да не станет правдой для меня, ни одна удушливая догма да не стеснит мое перо!

8. Я освобождаюсь ото всех условностей, которые не ведут к моему земному благополучию и счастью.

9. Я воздвигаю в неумолимом посягательстве знамя сильных!

10. Я впериваюсь в стеклянный глаз твоего страшного Иеговы и тяну его за бороду; я воздымаю топор и вскрываю его изъеденный червями череп!

11. Я выбрасываю содержимое философски отбеленных гробниц и смеюсь с сардонической яростью!

1. Взгляните на распятие — что символизирует оно? Мертвенно бледная немощность, висящая на куске дерева.

2. Я испрашиваю все. Стоя перед гноящимися внутри и лакированными снаружи фасадами ваших надменных моральных догм, я пишу на них буквами пылающего презрения: "Прозрите же, ибо все это — обман!"

3. Сберитесь же вокруг меня, о, вы, презревшие смерть; и сама земля станет вашей! — обладайте же ею и владейте!

4. Слишком долго руке мертвеца дозволено было стерилизовать живую мысль!

5. Слишком долго правое и неправое, добро и зло были извращены лжепророками!

6. Ни одно вероучение не должно приниматься на основании его «божественной» природы. Религии должны быть подвергнуты сомнению. Ни одна моральная догма не должна приниматься на веру, ни одно правило суждения не должно быть обожествлено. В моральных кодексах нет изначальной святости. Как и деревянные идолы далекого прошлого, они — плод труда рук человеческих, а то, что человек создал, он же может и уничтожить!