Иоанн Златоуст: Творения, том 7, книга 2

БЕСЕДА 48

"И, когда окончил Иисус притчи сии, пошел оттуда" (Матф. 13:53).

1. Для чего присовокуплено: " сии"? Для того, что Господь намеревался сказать еще другие притчи. А для чего переходит Он на другое место? Для того, что хочет сеять слово повсюду. " И, придя в отечество Свое, учил их в синагоге их" (Матф. 13:54). Какое же отечество Христа разумеет здесь евангелист? Думаю, что Назарет, - потому что сказано: " не совершил там многих чудес" (Матф. 13:58). В Капернауме же Господь творил чудеса, почему и сказал: " и ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня" (Матф. 11:23). Но, придя в Назарет, Христос оставляет чудеса, чтобы не возжечь в иудеях большей зависти, и чтобы не осудить строже за умножившееся неверие, и взамен того предлагает учение, не менее чудес чудное. Но люди до крайности бессмысленные, когда надлежало дивиться и изумляться силе слов Христовых, вместо того, унижают Христа по мнимому отцу Его, - хотя в прежние времена много имели тому примеров, что у незнатных родителей бывали знаменитые дети. Так Давид был сын одного незначительного земледельца - Иесея; а Амос, родившись от пастуха коз, и сам был также пастухом коз; и у Моисея, законодателя, отец был гораздо его ниже. Следовательно, и перед Христом должно было благоговеть и придти в изумление потому наиболее, что, имея таких родителей, говорил необычайное. Это ясно показывало в Нем не человеческое обучение, но божественную благодать. Но за что надлежало удивляться, за то презирают. Между тем Господь постоянно ходит в синагоги, чтобы за всегдашнее пребывание в пустыне не стали еще бесславить Его, как раскольника и врага общества. Итак, дивясь и недоумевая, иудеи говорили: " откуда у Него такая премудрость и силы" (Матф. 13:54)? - называя силами или чудеса, или самую премудрость. " Не плотников ли Он сын" (Матф. 13:55)? В этом-то и величие чуда; это-то особенно и изумительно. " Не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? и сестры Его не все ли между нами? откуда же у Него все это? И соблазнялись о Нем" (Матф. 13:55-57).

Примечаешь ли, что Господь беседовал в Назарете? Не братья ли Ему тот и тот? говорили там. Так что же? Это-то самое и должно было особенно обратить вас к вере. Но зависть лукава и часто противоречит сама себе. Что было и странно, и чудно, и достаточно к тому, чтобы привлечь их, - то самое их соблазняло. Что же сказал им Христос? " Не бывает", говорит Он, " пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем" (Матф. 13:57). " И не совершил", - присовокупляет евангелист, - " там многих чудес по неверию их" (Матф. 13:58). Евангелист же Лука сказал: и не сотворил там многих знамений, хотя следовало сотворить. В самом деле, если удивление к Нему возрастало (даже и тогда дивились уже), то почему бы не сотворить чудес? Но целью Его было не Себя показать, а им доставить пользу. А так как в последнем не было успеха, то Спаситель пренебрег и то, что касалось до Него самого, чтобы не увеличить их наказания. Смотри же: хотя Он пришел к ним после долговременного отсутствия и показал множество знамений, но они и теперь не потерпели Его, а снова распалились ненавистью. Но для чего же Он сотворил немногие чудеса? Для того чтобы не сказали: " врач! исцели Самого Себя" (Лук. 4:23); не сказали: Он наш противник и враг, презирает Своих; не сказали: если бы чудеса были, и мы бы уверовали. Вот почему Он и сотворил чудеса, и удержался от чудес: сотворил, чтоб исполнить Свое дело; удержался, чтоб не подвергнуть их большему осуждению. Вникни же в силу сказанного: обладаемые ненавистью вместе и дивились. Но как, судя о делах Христовых, не охуждают самых дел, но вымышляют небывалые вины, говоря: " изгоняет бесов силой веельзевула" (Матф. 12:24; Лук. 11:15), так и здесь, судя об учении, не осуждают его, но прибегают к низости рода. А ты заметь снисходительность Учителя, как Он не упрекает их, но с большой кротостью сказал: " не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем"; и даже на этом не остановился, но присовокупил: " и в доме своем". Присовокупил же это, как думаю, разумея братьев Своих.

2. У евангелиста Луки Господь представляет тому и примеры, говоря, что Илия приходил не к своим, но к иноземной вдовице, и что Елиссеем исцелен от проказы не другой кто, а иноземец Нееман (Лук. 4:25,27). Израильтяне и благодеяний не получили, и сами добра не делали; а облагодетельствованы и благодетельствовали чужие. Говорит же это Христос, чтобы показать злой их нрав, и то, что обращение с Ним не есть что-либо новое. " В то время Ирод четвертовластник услышал молву об Иисусе" (Матф. 14:1). Царь Ирод, отец упоминаемого, а избивший младенцев тогда уже умер. Евангелист не без намерения означает время, но чтобы ты увидел суетность и небрежность государя, который о делах Христовых узнает не вначале, но по прошествии немалого времени. Так-то люди, облеченные властью и величием, мало уважая такие вещи, поздно узнают о них. Но ты познай могущество добродетели: Ирод боится и умершего Иоанна; даже от страха любомудрствует о воскресении. " И сказал", говорит евангелист, " это Иоанн Креститель", которого я умертвил; он воскрес из мертвых, " и потому чудеса делаются им" (Матф. 14:2). Видишь ли, как силен у него страх? Он не смеет и теперь сказать это всенародно, а говорит только своим придворным. Впрочем, самая догадка груба и нелепа. Хотя многие воскресали из мертвых, но ни один не творил таких чудес. Мне кажется, что сказанное Иродом внушено и честолюбием, и страхом. Действительно, душа, не управляемая разумом, часто вмещает в себя смесь противоположных страстей. Так, по сказанию евангелиста Луки, в народе о Христе говорили: это Илия, или: Иеремия, или: один из древних пророков (Лук. 9:8); а Ирод, как бы говоря рассудительнее прочих, называл Его Иоанном. Вероятно же, когда прежде другие признавали Его Иоанном, - так как и это говорили многие, - тогда с самохвальством и кичливостью Ирод отвергал такую молву, говоря: я умертвил Иоанна. Марк и Лука приписывают Ироду слова: " Иоанн, которого я обезглавил" (Марк. 6:16; Лук. 9:9). Но когда слухи усилились, то Ирод уже начинает говорить одно с народом. Далее евангелист рассказывает нам самое происшествие. Почему же не описал его прежде? Потому что единственным намерением евангелистов было говорить о делах Христовых, и они ничего не говорили лишнего и постороннего, кроме того, что могло содействовать их главной цели. Потому и теперь они не упомянули бы о происшествии, если бы оно не касалось Христа, и Ирод не сказал, что Иоанн воскрес. Евангелист Марк замечает, что Ирод весьма уважал Иоанна, хотя и был им обличаем (Марк. 6:20). Таково могущество добродетели! Евангелист же Матфей так продолжает повествование: " ибо Ирод, взяв Иоанна, связал его и посадил в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что Иоанн говорил ему: не должно тебе иметь ее. И хотел убить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка" (Матф. 14:3-5). Почему же Иоанн говорит не с Иродиадой, а с Иродом? Потому что Ирод имел больше власти. Заметь же, как легко евангелист обвиняет Ирода, пересказывая дело, как простой повествователь, а не как обвинитель. " Во время же празднования дня рождения Ирода дочь Иродиады плясала перед собранием и угодила Ироду" (Матф. 14:6). О, дьявольское пиршество! О, сатанинское позорище! О, беззаконная пляска, и награда самой пляски беззаконнейшая! Дерзнули на убийство, все убийства злодеянием превосходящее! Достойный венца и величаний перед глазами всех заклан, и победное знамение бесов на трапезе поставлено! Самый образ победы достоин события. " Плясала", говорит евангелист, " перед собранием и угодила Ироду, посему он с клятвой обещал ей дать, чего она ни попросит. Она же, по наущению матери своей, сказала: дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя" (Матф. 14:6-8). Двойное преступление, - и потому что плясала, и потому что угодила, и угодила так, что в награду совершается убийство. Видишь ли, как бесчеловечен, как нечувствителен, как бессмыслен Ирод? Себя связывает клятвой, и девице дает полную власть просить. Когда же увидел зло, какое из того вышло, " опечалился" (Матф. 14:9), говорит евангелист, - хотя сначала сам связал Иоанна. Почему же печалится? Такова добродетель! И у порочных людей она достойна удивления и похвал. Каково же неистовство Иродиады! Ей надлежало удивляться Иоанну, надлежало благоговеть перед ним, потому что защищал ее от позора; а она замышляет о смерти его, расставляет сети, просит сатанинского дара. Ирод же убоялся, говорит евангелист, " ради клятвы и возлежащих с ним" (Матф. 14:9). Но как же ты не убоялся поступка бесчеловечного? Если ты боялся иметь свидетелей клятвопреступления, то гораздо больше надлежало тебе страшиться иметь стольких свидетелей такого беззаконного убийства.